Раскрытие Ясного Света Рамалинги

Под «Тебя» имеется виду Абсолют, Бог. «Я не о чем другом не думал, кроме Тебя». В этих словах — лучшая истина Лайя-йоги.

«Даже будучи молодым, я всегда думал о Тебе и зависел только от Тебя, оставив зависимость от чего-либо еще».

Проверьте себя. «Думал только о Тебе». Можете ли вы так же сказать?

«Я всегда говорил: «О, мой Бог! Ты есть мой Отец.  Являешься моим благодетелем.  Я думал о Тебе без перерыва и пел для Тебя любым возможным способом, не заботясь о мнении других».

«Думал о Тебе без перерыва». В том момент, когда мы проясним для себя присутствие, погруженность в естественное состояние, вся наша задача на всю оставшуюся жизнь, пока наше сердце бьется, думать о Нем без перерыва. Рамалинга говорит здесь простыми словами, не объясняя тонкости расслабления, состояния вне мыслей, самоосвобождения и прочего. Однако его наставления попадают в самую суть.

Думать о Нем без перерыва значит непрерывно погружать свой ум в состояние Ясного Света, чем бы ты ни занимался. Многие думают, что это возможно только в самадхи. И ждут, ждут того золотого часа, когда же, наконец, им дадут трехлетний ритрит, чтобы войти в нирвикальпа самадхи, надеясь на реализацию непроявленного. На самом деле это всего лишь половина практики Дхармы. Более того, святые говорят, что фиксация на непроявленном и надежда на реализацию только в состоянии отрешения, если ей увлекаешься, это западня. Другими словами, созерцание Ясного Света должно длиться непрерывно, где бы ты ни находился. Разумеется, состояние самадхи крайне полезно для каждого йогина. Тем не менее, нирвикальпа самадхи должно перерасти в сахаджа. Выйдя из ритрита, открыв глаза, мы должны понять Ясный Свет в обычном состоянии. В этом состоит реализация. Этот текст, чтение его – это подношение Рамалинге. Я думаю, у нас в будущем будет его большое изображение и статуя.

«Когда бы я ни думал, это было только о Тебе. Когда я был в безмыслии, я пребывал в полном одиночестве и оставался в Тебе. Я не сделал ничего даже в малейшей мере как проявление моей воли. Я делал все через Твою волю. Все это, о мой Бог, Ты знаешь, нужно ли мне это так часто повторять?»

Посмотрите, это просто песня: «Когда бы я ни думал, это было только о Тебе». Вы можете такое просто вообразить себе? Только о Тебе.

«Когда бы я был в безмыслии, я пребывал в полном одиничестве и оставался в Тебе». Возникают мысли, я пребываю в безграничном Ясном Свете. Нет мыслей, я пребываю там же. «Я не сделал ничего даже в малейшей мере как проявление моей воли». Когда вы сможете себе это сказать, вся Дхарма будет реализована вами. Когда от вас, от вашей воли не останется ничего. Когда ваш ум, эго и тело станут рабом, марионеткой Ясного Света. Когда они полностью ему сдадутся, полностью подчинятся. Когда только абсолютное «Я» будет руководить вашим умом и эго. До тех пор, пока остается даже маленькая воля, волька, исходящая от ума, эго, это невозможно. Поэтому мы говорим: отпускание, самоотдача, отсечение «я». Стать пучком соломы, полым бамбуком. Мы, конечно, думаем, что мы имеем что-то ценное, что наше эго есть бог весть что. Тем не менее, мы не понимаем, что это цепи на ногах. И мы можем, конечно, за него держаться. Однако когда мы соприкасаемся с Ясным Светом, мы видим, что как только мы отпустим цепляния за «я», то мы поменяемся с Ясным Светом местами. Мы сами станем этим Ясным Светом. Мы ничего не потеряем, мы приобретем просто весь статус, все положение все бытие Ясного Света. Тогда мы смеемся. Мы думаем: «Надо же, ну я был и глупец. Такую славу, такое блаженство я разменивал на тщеславие, мелкие вещи, на эгоизм, привязанности и прочее. Как же я был одурачен всем этим. Как я вообще мог даже такое допустить в себе?» Когда мы это понимаем, нам хочется отхлестать себя по щекам за нашу глупость. Однако мы можем это понять, только когда мы уже проникнем в этот Ясный Свет и вся глупость иллюзии «я» будет высвечена с потрясающей силой. Тогда нам хочется плакать по другим людям, которые не видят этого и играют в свои привычные игры гнева, ненависти, привязанности, жадности, эгоизма, гордости. Мы думаем: «Несчастные, несчастные, как же им помочь?..

Люди должны рассматриваться как равные, независимо от их религии, касты, цвета кожи, клана, страны или чего-то еще, что разделяет людей. С этим миром нужно обращаться таким образом, как будто это одна страна и нет никаких границ. Существует только один Бог, и он есть Арут Перун Джьоти – Великая Эманация Милости, а другие боги, которых мы прославляем как всемогущественных, являются только маленькой частичкой, и мы не должны прославлять этих богов».

Перефразируя его слова, божества и святые являются частью естественного ума. Если мы не понимаем этого, говорят, что мы впадаем в отклонение, называемое этернализмом. В молодости Рамалинга родился в шиваитской семье, исповедовал согласно своей касте привычную религию. Но в детстве ему явился бог Картиккея в зеркале. Не обучаясь ни в школе, ни у учителя все знания он обрел сам спонтанно. Бог Картиккея, появившись, дал ему даршан, который полностью дал ему полное просветление. Это уникальный случай, даже среди святых. И позже он говорил, что Дхарма не должна иметь фиксации на уровне ума.

«Наивысший принцип, которому надо следовать –  это сострадание ко всем живым существам, который требует равного и неизменного отношения ко всем живым существам исходя из любви».

Сейчас многие приравнивают его «Песнь божественной милости», его строки к Ведам, а некоторые даже считают, что они выше Вед, подобно описаниям великих святых Маниккавасагара, Тируджняна Самбандара, которые также реализовали вершину духовной реализации – переход в тело света.

Когда-то Рамалинга написал, что его миссия в этом мире не пустила больших корней в Индии, и можно сказать, он был несколько разочарован тем, что общество не было готово принять в XIX веке его идеи единой религии, универсализма, выхода за пределы каст. Ортодоксальное жречество до того как он проявил знаки полной реализации, не очень радостно относилось к таким заявлениям, поскольку политическая, религиозная обстановка в то время в Индии была другая. Однако Рамалинга говорил, что в будущем далеко на севере появятся люди, которые будут проповедовать его учение.

Он жил в прошлом веке, 1822 год. И все видели его, как он вел такой образ жизни, и удивлялись его чудесам. В той части страны, где он жил, большинство людей были невежественны, и они имели сильные привязанности к их религиозным сектам, кастам, представлениям и т.д. Святой проповедовал им изменить себя, сделать общество бескастовым, но они не могли понять и оценить его учение. Однако он рассматривался всеми, кто его знал, как великий святой.

Мы способны понять его великие принципы, которым он следовал, по которым он жил, достигал, учил других, через писания тех, кто писал о нем и через безчисленные и вечные гимны, в которых он упоминал об этих вещах. Он никогда не посещал никакой школы, не учился ни у какого наставника или учителя или у Гуру. Он вел жизнь великого святого с детства. И был очень великим преданным Бога с детства. Он был олицетворением простоты и смирения. Он был воплощением сострадания. Всем людям нравятся святые, ученые люди, йоги и набожные люди тех времен, то есть современники рассматривали его как наиболее ученого и набожного святого во всех йогах и как великого джняни. Он создал около 10 тысяч стихов, которые были гимнами величия всемогущему Богу, путем совершенствования души, состраданием ко всем живым существам. Любой человек, кто читает эти гимны, приходит в экстаз, тает об благоговения и становится очень сострадательным. Отвлечения ума через пять органов чувств автоматически перекрываются и ум становится наполненным любовью Бога и божественной любовью. В его гимнах нет никакой необходимости в аллегориях, в аналогиях или воображаемых описаниях. Они являются спонтанным излиянием мощных чувств, берущих свой источник из эмоции чарующего спокойствия. Это наилучшие слова, приведенные в наилучший порядок. Они легко понимаются, и их язык простой и непосредственный. По своему стандарту это стихи очень возвышенного и высокого порядка. В них вы проходите через молитву, которая совершенствует душу, достигаете благословения Бога. На благосостояние всех людей и всех живых существ он построил Храм для бесплатного питания и назвал его Сатья Дхару Дхалай. Он был построен для того, чтобы кормить бедных и лишенных крова. И тут не было отличий в касте, расе, в месте рождения в плане для получения пищи. Даже сейчас скромную пищу получают около двухсот человек каждый день без перерыва. Он построил также Храм Истины Великой Мудрости. Храм, названный Сатья Джняна Самвай. Символ великой истины, предназначенный для понимания Бога и его милости.

«Когда я был юным, ты дал мне познать все, не посещая школы. Ты дал мне познать все досконально, и также устранил все недостатки во мне, и заставил меня пробудиться от сна. Ты мой возлюбленный отец, кто сделал все это. Ты проявился во мне. О, мой Возлюбленный Господь! Ты с радостью сделал все ненаписанные духовные секреты написанными в моем уме. Я получил Твою великую милость, которая позволяет каждому понимать все в одну секунду, и что здесь еще можно сказать?»

Рамалинга говорил, что даже самый глупый человек силой этой нисходящей милости может в один миг обрести полное и абсолютное всеведение. Есть такое выражение, что Абсолют является вором в теле человека. Он пребывает там без его ведома. Он уже пребывает, но человек не знает об этом. Когда мы устраняем полностью свои цепляния за «я», мы узнаем о том, что этот вор всегда был, и обнаруживаем его абсолютные качества.

«Это Свет Божьей милости. Это Свет, который дал мне познать и понять все без изучения. Я всегда размышляю о высшей великой милости, через которую я стал способен понимать все, что трудно выучить или познать».

Этот Свет в терминологии Лайя-йоги называют Ясным Светом саморожденной мудрости. Говорят, что он подобен милости. Милость означает нечто, что дается просто так, без каких-то ваших заслуг, без причины. Таким же образом, когда мы практикуем, мы подходим к такой точке, когда мы обнаруживаем, что этот Свет существует всегда в виде милости, и мы не можем его улучшить ни духовной практикой, ни аскетизмом. Единственное, что идет в расчет, это отсечение нашего «я» и самоотдача. Это означает, что в нашем созерцании мы внезапно понимаем простую вещь, что нам не нужно куда-либо направлять свой ум кроме Ясного Света.

«О моя Возлюбленная Мать! Ты милостиво благословила мою способность понимать все, не изучая этого».

Здесь к Богу обращается в этих станцах как к матери, к той матери, что есть лучший пример любви, доброты по отношению к ее детям.

«О, мое истинное отношение к тебе дало мне стать воплощением знаний, формой знаний. И позволило мне познать все, не изучая этого. И другие, те, кто учил все, пришли послушать меня ради понимания и обретения высшего знания».

Брат думал, что Рамалинга был недалеким человеком. И он уходил утром из дома, не ходил в школу, и приходил вечером. Он ходил в храмы или был в одиночестве. И так было днями. Тогда брат нанял учителя, чтобы учитель учил его. Учитель пришел и сказал, что Рамалинга ничему не учится у него. Тогда брат нанял другого учителя. Этот учитель пришел и сказал, что он не будет учить Рамалингу, потому что Рамалинга знает больше чем он. Но брат не мог в это поверить и он сказал своей жене, чтобы она не кормила его из-за того, что Рамалинга не хочет учиться, ходить в школу, из-за того, что он бездельник. И он сильно поссорился с Рамалингой из-за этого, потому что брат был верующим, брахманом, ученым и сам читал лекции по духовным вещам. Однако случилось так, что брат однажды заболел и Рамалинга случайно прочел лекцию всем, кто собрались в зале в одном храме. И все были настолько увлечены его лекцией, что сидели несколько часов, слушая его проповедь. И организаторы сказали, что они были бы очень рады, если бы всю оставшуюся часть лекций провел Рамалинга. Брат не поверил этому и в следующий раз он пришел и слушал, как Рамалинга читает лекцию, подглядывая. Тогда внезапно он увидел, что его брат вовсе не брат, а его брат — само божество. Он его увидел в виде одного божества. По-моему, в виде Картиккеи. С тех пор он обращался с ним очень почтительно.

«Когда я был юным, Ты, оставаясь в моем уме, благословил меня Твоей милостью, и выучил меня, и дал мне познать свыше меры все то, что достойно познания и изучения без хождения к какому-либо учителю, который бы меня учил и тренировал.

Рамалинга также почитал своего учителя Тируджняна Самбандара Свамигала, известного махасиддха, который реализовал полное просветление в радужное тело.

«О Бог всех богов! Ты позволил мне познать все познаваемое. Ты позволил мне любить Тебя. Ты дал мне понять всякими способами, что наслаждение этого мира подобно миражу и нереально. Мой дорогой Господь, Ты остаешься внутри меня. Ты благословляешь меня Своей милостью. Ты сделал меня достаточно великим, чтобы я не шел к кому-то и не просил что-то. И все это по Твоей милости. Ты действительно милосерден. Ты стал великим милостивым покровителем, когда я был юным и ты  взял меня в свою паству».

Наслаждения этого мира подобны миражу. Это следует всякий раз повторять, когда ум или эго захочет получить наслаждение отдельно от Ясного Света. Проблема не в самом наслаждении. Проблема в том, что эго и ум хочет наслаждаться этим отдельно от Ясного Света. Хочет приписать наслаждению какое-то собственное существование и цепляется за него. Это мы должны вспоминать, когда едим прасад, когда переживаем любые ощущения, зная, что наслаждение вне созерцания Ясного Света есть карма. Есть кармическая греховно-обусловленная деятельность. Хотя у нас нет как такового термина грех. В Тантре нет в принципе разделения, но можно сказать есть единственный грех. Это грех бессознательности, когда мы не воссоединяем созерцательное присутствие с тем, что мы делаем и это приводит к потере энергии, к отвлечениям, к потере созерцания Ясного Света.

«Когда я был юным, по твоей милости я не позволял себе присоединяться к детским играм обычных мирских мальчиков и девочек. Я не любил поедать различные вкусные блюда».

К различным детским играм. Многие даже во взрослом возрасте присоединяются к детским играм. Вся мирская жизнь – это такие детские игры. Однако с точки зрения святого любые вещи, кроме предания себя абсолютному «Я» и созерцания Великого Света являются такими детскими играми. Власть, политика, семейные отношения, владение собственностью. Для святого это скорее подобно заразе даже, если возникает у ума привязанность. Мы не говорим, что нужно занимать отвергающую позицию к этому, мы говорим, что просто этому не следует придавать никакого значения, а полностью отдать свой ум Абсолюту.

«Я не проявлял интереса к рисованию фантастических картинок, не тратил время на рассматривание и удивление обычным вещам, не говорил чего-то, не относящегося к делу, не плакал и не рыдал жалобно, как это делают дети. Я не ввязывался в ссоры с другими детьми, не делал пакостей, какие обычно делают дети, не потворствовал чему-то воображаемому. Не плакал и не рыдал из-за чего-либо, чтобы повлиять слезами на чувства матери. И ты, наделив меня мудростью, заставил почти все время находиться в одиночестве, и я принимал вещи так, как они приходили, не имея ни к чему симпатии или антипатии. Я всегда пел имя Бога и делал какую-то епитимью. Я всегда восхвалял и молился Тебе. Я сострадал мучающимся живым существам. Всегда пытался следовать высоким идеалам и принципам, воспевая Тебя, и делал Тебе поклонение и был очень благочестивым по отношению к Тебе».

Рамалинга даже когда писал эти стихи, он очень стеснялся этих стихов. И он не был инициатором их публикации. И он всегда сомневался, не является ли это его самовыражением. И только его друзья уговорили их напечатать, и он говорил, что я их пишу только потому, что через меня этот Абсолют изливается, и я это не отвергаю. Но если бы это было моим собственным излиянием, я бы провалился сквозь землю от стыда.

«Ты заставлял меня все это делать. О, мой Бог! Все что я сделал – по Твоей неограниченной великой милости. Таким образом, я могу вообразить, как я могу восславить Тебя. В этом юном возрасте ты сам дал мне понять практику и обычаи кастовой системы, обычаи различных видов жизни, виды фальшивых обычаев и практик. Что все они есть несправедливые. И ты не позволил мне следовать им. Когда я стал старше, Ты позволил мне подняться на более высокий духовный уровень и еще выше и так же позволил мне остаться на этом высоком уровне. Когда я стал молодым человеком, Ты заставил меня повиноваться. Увлечения и искушения мирскими наслаждениями, что есть неотъемлемое качество этого возраста, по Твоей милости не возникали во мне даже в малейшей степени. О, мой Бог! Я стыдился ходить с висящими руками вдоль тела. И тогда я всегда ходил со сложенными руками. Я не хотел представлять напоказ другим хоть какую-то часть моего тела, и поэтому я покрывал все свое тело белой одеждой. Я никогда не рассматривал, как одеты другие люди, их внешний вид. И если я смотрел на них, то я опасался подобных вещей».

«Он боялся даже бросить взгляд на мужчин или женщин одетых по высокой моде. И он одевал чисто белую одежду, закрывающую все тело, чтобы никакая часть тела не была видна другим. Он стыдился ходить с висящими руками вдоль тела. И поэтому всегда держал руки сложенными».

Традиционно Рамалингу изображают с руками, когда он держит их у груди сложенными.

«Он изображается всегда со сложенными руками, в статуях он также имеет сложенные руки. Он носил только чистую белую одежду. Дхоти покрывало его тело только до колен. Было модно носить дхоти, ниспадающие ниже лодыжек, но простые люди шили его только до колен. Однажды Сабапатхи Мудальер, богатый человек, попросил Валлалара присутствовать на свадьбе, которую он проводил. Святой принял приглашение и пошел посетить церемонию. На входе стояли два охранника, которые не позволяли никому входить, кто не был торжественно и модно одет. Когда святой это увидел, он не вошел в свадебный дом и присел на обочине возле противоположного дома. Другие, кто увидел это, сообщили Мудальеру и всем остальным. Они все вышли и попросили святого присутствовать на свадьбе».

«У меня не было ни гирлянды с цветами, ни белой рубашки, ни хорошего дхоти. И я не был известным. У меня не было денег или имени. У меня не было дома. У меня не было торжественного вида. О мой ум, можешь ли ты желать посетить эту свадьбу?»

 Его друзья одели в дхоти, отливающее серебром, но из-за этого святой выглядел испуганным, как будто он чего-то боялся. Друзья не понимали, чего он опасается. Он никогда не носил зонтика над головой, чтобы защитить себя от солнца или дождя. Когда другие держали для него зонтик, он думал, что это уже слишком и боялся этого. Он держал свой платок на бедре, потому, что боялся держать его в руке, ходя по улице. Далее он пишет:

 «У меня было видение Господа, и я хотел оставить это в тайне от всех, это великое достижение.  Но я стал известным народу.  Я не могу понять, от Бога ли было оно?»

Ему не нравилось оставаться в больших городах. Большую часть времени он жил в Мадрасе (до 29 лет) и проводил в одиночестве в храмах, в деревнях, в открытых полях, чтобы быть вдалеке от городской суеты.

«Если сострадание во мне уменьшится, я немедленно умру, о мой Бог.  Это мое заявление к твоим золотым стопам».

Его считают воплощением сострадания. Говорят, что он сильно страдал, когда видел малейшее страдание живых существ. Когда он видел, как забивают животных или кто-то ссорится. И особенно в молодости, когда он проходил разные этапы духовной эволюции, он испытывал, будучи очень чувствительным, сильнейшие страдания.

«Мое желание заключается в том, что я должен стать воплощением сострадания по Твоей милости, которая дает вовремя поддержку. Я должен быть способен дать облегчение тем страдающим от тяжелого горя и сделать их счастливыми. Я не могу видеть или слышать страдающим или бедствующим ни одно живое существо в земном мире даже в малейшей степени. И я не могу терпеть это чувство даже одну секунду, когда бы я ни думал о Твоей милости. Я прошу, чтобы ты позволил благодеяние, которое бы устранило горе этих живых существ по Твоей милости. О мой Отец, я должен чувствовать и обращаться с каждым живым существом, как с моей собственной душой. Я должен сделать их счастливыми, я должен быть способен устранить трудности, препятствия и ограничения, приходящие к ним. Я должен быть способен устранить их страх и сделать их счастливыми. Это мое желание. О, достойный Господь! О, истина, которая не может быть осознана даже великим человеком, кто делал аскезу. Ты знаешь, что я, Твой слуга, когда вижу выражение горя в лицах тех, кто приходит ко мне, мои друзья, родственники, соседи, братья моей матери, сестры и другие, не связанные со мной люди, я чувствую себя, как будто я упал в обморок, и мой ум обрел ошеломляющий опыт».

Рамалинга описывает состояние, которое у нас называют расщепление личности. Когда мы приближаемся к освобождению, мы не живем на уровне поверхностного сознания, у нашего эго нет границ. Мы становимся очень чувствительными. Мы уже чувствуем себя не только в этом теле, но и в теле другого, в теле коровы, в теле кого угодно. Это описано также в случае с Рамакришной, когда быка на другом берегу били, а Рамакришне стало больно. Ученики сказали: «Ну, это уж слишком». Рамакришна сказал: «Слишком, да, ну, посмотрите». На его спине увидели следы от ударов такие же, как на спине быка. В это время мы не пребываем только в теле. Мы пребываем в тонком теле. А оно одновременно чувствует кармы и страдания многих живых существ. И любые такие страдания бьют нам словно по голове. Это происходит потому, что наш ум еще не освободился полностью, и мы не можем видеть свет за этими существами, но чувствуем их поверхностные страдания.

Я могу сказать также на своем опыте. Когда мне было лет двадцать, я находился примерно в подобном состоянии, не умея с ним обращаться. Я увидел двух девушек, которые были младше меня. Я практиковал ходьбу в парке. Может быть девятнадцать лет. Эти девушки были чуть-чуть младше меня, им было по шестнадцать лет. Я медитировал, будучи в очень глубоком состоянии подсознания. Девушки эти были пьяны. И они также были очень вульгарны. Они грязно ругались матерными словами. И когда они прошли мимо, что-то выкрикивая, в таком совершенно непотребном состоянии, для меня это было подобно удару по голове. И это был сильный шок для сознания, страдание. Я буквально рыдал за этих девушек, за их невежество, за то, что они такие несчастные, за их такую не благую карму. И сам себя чувствовал очень плохо целый день. Поскольку я тогда не был «я» в теле, в тот момент, когда эти девушки проходили, я стал этими двумя девушками и почувствовал всю их тупость, все невежество, весь тамас. И это было очень больно.

Когда мы продвигаемся дальше, такие вещи больше не сбивают наше естественное состояние. И мы видим свет даже в таких вещах. Сейчас бы я, конечно, не стал плакать, глядя на этих девушек. Я бы подумал: «Надо же, дакини развлекаются по полной программе. Это благословение, благоприятный знак. Или Кали делает яростное подношение. Поскольку Ясный Свет не теряется ни в каком живом существе, как бы оно ни страдало, или в каком бы оно тамасе не было. Но пока мы не можем прозревать Ясный Свет, и в нашем уме есть двойственность, приятие-отвержение, то такие вещи нас по-настоящему выбивают из естественного состояния, мы отождествляемся с ними и получаем их карму. И Рамалинга действительно сильно страдал в эти юные годы. Эти страдания исчезли, когда он повзрослел, и у него полностью исчезло разделение и двойственность. Здесь он описывает свое детство и юношество.

«О, Единственный Высший, Тот, кто танцует в доме мудрости! Знаешь ли ты, что когда я слышу, как то-то говорит другому, что личность, живущая в одном из домов этой улицы, умерла, оставив жизнь, а родственники плачут, то мой ум поражен и потрясен в величайшей степени?

О Господь, когда я нахожусь среди людей, которые подходят ко мне с несколькими болезнями или ранениями и подвергаются таким страданиям, то я очень сильно чувствую, и я гневаюсь от этого, у меня возникает чувство истощения. Я дрожал от этого сильного чувства, смущался, чувствовал себя беспомощным. Подобные вещи, которые я переживал раньше когда-либо, я вспоминал в этот момент. Знаешь ли ты, как я был шокирован? О Бог, труднодостижимый каждым, сияющий в доме мудрости! В этом мире, когда бы я ни проходил мимо кого-то говорящего, что кто-то терпит муки голода, что они голодны и из-за истощения они борются за выживание, мой ум получал очень сильный шок. И если бы кто-то в этом мире сказал, что он голоден, мой ум бы получил очень сильное потрясение. О, мой Отец! Где бы вороны ни каркали, коршуны ни производили резких звуков, ни кричали бы совы, а птицы бы не шипели «са», эти звуки означали дурные предзнаменования. Если я их видел, мой ум ломался, и я чувствовал страх, истощение, подобно тому, как если бы я упал в обморок».

Когда мы пребываем в таком сознании, мы становимся очень чувствительными, обнаженными, словно с нас сняли панцирь или кожу. И сознание становится очень подвижным, непостоянным. Любая незначительная вещь выбивает его. Оно меняется с большой скоростью под малейшим воздействием: неосторожным словом, действием. Поскольку ум в это время еще не стабилизировался, он не обрел устойчивость в Ясном Свете. Ум становится очень текучим.

Известны такие случаи, когда к Ламе, сидящем в долгом ритрите, приходили ученики и говорили: «О, что-то вы неважно выглядите сегодня. Уж не заболели ли вы?» И хотя он чувствовал себя хорошо, но говорил: «О да, наверно я заболел», — и начинал на глазах заболевать. На следующий день к нему приходили ученики и говорили: «О, а сегодня вы лучше выглядите. Наверное, вы выздоравливаете». И он начинал выздоравливать.
В это время ум настолько подвижен, что простые слова могут полностью изменить энергетическое состояние или события.

 «О, мой Отец! Я не способен описать размер моего потрясения, когда я узнаю, что злой человек держит пари на бедного и покорного. И Твой святой ум знает это. Страх, который я испытываю, когда вижу пьяницу, больше, чем море. Когда я узнаю о жестоких поступках злых людей по отношению к бедным, никто не знает, до какой степени я шокирован».

Рамалинга переживал это с огромной силой, поскольку он обладал очень большой святостью.

«О мой отец, когда я слышу, что случилось ограбление, я чувствую себя спаленным на горячем огне. Когда кто-нибудь неожиданно прибывает по срочному делу, я потрясен чувством, что кто-то подвергается беспокойству. Когда кто-то ссорился друг с другом, издавая крики, мой ум дрожал много раз. Когда кто-то закрывал засов двери с сильным шумом, я смущался и приходил в замешательство. Когда кто-то кричал от боли, я чувствовал сильное потрясение внутри. О, мой Отец! Известно ли это тебе? Когда я видел кого-то плачущим от горя со слезами на глазах, возможно даже из-за неудачного случая, я также плакал, и слезы катились с моих глаз с сильным чувством потрясения, с выражением что с ним случилось. Когда кто-то подошел ко мне и неожиданно позвал меня, я не знаю почему, вообразил, что случилась с ним беда. Я смутился и даже забыл спросить рассказать мне, что же с ним случилось?»

Обладая огромным состраданием, Рамалинга находился постоянно в таком состоянии. Он переживал за каждое живое существо, за собак, кошек, насекомых, поскольку чувствовал их всех неотделимыми от своего сознания.

«Где бы я ни видел коров, скот и других животных, кричащих от боли, я чувствовал, как будто я полностью истощен. Когда я их видел слабыми, я так же чувствовал себя очень слабым. Когда я видел домашнюю птицу и других птиц, кричащих от агонии, я чувствовал себя полностью разбитым. Когда я видел злого мужчину, несущего нож в его руках, я задавал себе вопрос: «Что это есть?», гневаясь от этого. Где бы я ни видел рисовые поля, засохшие из-за засухи, я чувствовал себя высохшим. Когда я видел людей ничего не имеющих в крайней бедности, ходящих от дома к дому и просящих милостыню, и не получающих достаточно пищи, чтобы удовлетворить голод, я получал потрясающий шок. Где бы я ни видел людей, страдающих от неизлечимых болезней или от продолжительных болей, я чувствовал, как будто я получил сильную боль. Когда бы я ни видел бедного человека, страдающего от большого самоуважения и не способного примирить тело и душу, я чувствовал себя также страдающим. Когда я видел людей, ставящих храмы для полубогов или маленьких богов и зовущих их, делая жертвоприношения животных, птиц, овец, свиней, козлов, петухов и куриц, убивая свои жертвы, я очень сильно чувствовал эти плохие поступки, и моя душа боялась, когда я проходил мимо подобных плохих храмов. Когда бы скверный или безнравственный человек не начинал убивать неожиданно других живых существ, я боялся. Когда бы я ни видел, как другие живые существа бьются в агонии, я дрожал от страха. На этой земле, когда бы я ни видел рыбные сети, рыбные крючки, ловушки, о мой Отец, мой ум всегда дрожал от страха за этих живых существ».

Разумеется, Рамалинга дрожал от страха не за себя, а за страдания, которые переживали живые существа.

«Я был потрясен, когда я видел людей, имеющих месть в душе, кричащих и спорящих. Подобные крики, когда я слышу, будто огонь вливаются в мои уши».

Говорят, боги не хотят подходить близко к людям, хотя могут в любой момент. И они их обходят стороной за одиннадцать йоджан (примерно за одиннадцать тысяч километров). Потому что энергия людей, если они близко с ними соприкасаются, для них слишком грубая, неприятная. И если нет какой-то кармической связи с каким-либо святым, который имеет сострадание, то, скорее всего, они будут избегать таких людей. На самом деле вы сами можете почувствовать, что если ваше сознание развивается и становится более тонким, но вы еще не освободились от двойственности, вам не очень приятно наблюдать грубое сознание. Если вы освободились от двойственности, то даже за грубым сознанием можете видеть Ясный Свет. К примеру, монахи часто говорят что-то послушникам, а послушники в ответ как-то реагируют. Здесь дело не в том, что решается какая-то задача. А дело контакта более тонкого и более грубого сознания. Дело не в том, чтобы доказать что-либо друг другу и решить какой-то вопрос, а в том, чтобы поменять уровень осознанности. Это самое главное послание монахов. То есть, нигде нет никакой проблемы.

Нам просто следует научиться жить в более тонком сознании. И все. И то, что мы видим как проблему, это не проблема, это следствие. А истинная проблема в том, что наш ум пока прилипает, вязнет. И мы должны быть внимательными и работать над этим. Если наш ум не прилипает и не вязнет, мы всегда гармоничны и у нас всегда все получается. Все выходит как надо. Когда наш ум грубый, мы этого не понимаем. Мы хотим изменить мир, изменить других. Мы думаем, что это вот так, а это не так. На самом деле все это иллюзия, конечно. Нам просто нужно сменить уровень осознанности. Тогда внезапно и мир поменяется. Мы увидим, что тот мир, о котором мы мечтали, он всегда был. Просто нас в него не пускали из-за нашего грубого сознания. Не то чтобы не пускали, мы сами не могли туда попасть.

«О, мой Единый, пребывающий в моем сердце! Я пришел в этот мир только из сострадания ко всем живым существам. И я отношу к тебе свое призывание, чтобы освободить их от страданий. И даже сейчас я делаю поклонение тебе по той же причине. Я обещаю, что моя душа и сострадание не есть отдельные сущности. Они одно и то же самое. И если сострадание во мне уменьшится даже на немного, моя жизнь будет затухшей».

Будучи неотделимым от Ясного Света Рамалинга говорит, что он пребывает здесь только по одной причине – из-за сострадания. Сострадание – это творческая игра Ясного Света. Это его способность проявляться. Когда вы полностью устраните в себе мысли о себе, и у вас не будет ничего, кроме сострадания, вы станете по качествам идентичными Ясному Свету. Когда вы перестанете рассматривать Дхарму как средство удовлетворить себя, возвысить себя, улучшить себя, помочь только себе и начнете ее рассматривать как средство помощи другим, это станет возможным. Когда вы поймете этот великий замысел Ясного Света и согласитесь проводить этот великий замысел, отдадитесь ему, тогда это произойдет. Тогда замысел Ясного Света и ваш собственный соединятся. Замысел этот, конечно, не основан ни на логике, ни на человеческих целях. Он связан с уровнем осознанности.

«О великий Господь, вопрошаемый как глава богов для исполнения желания! Моя душа и мое несомненно чистое знание, то есть мудрость, смешиваются в мирских вопросах только благодаря состраданию к другим живым существам. Что я могу поделать? Я не способен оставаться без этого смешивания благодаря состраданию. Моя душа и сострадание постоянно остаются во мне как две нераздельных сущности. Если сострадание уйдет, моя жизнь покинет меня. Твой святой ум знает это».

Причина нахождения святого в этом мире не достижение каких-либо целей и даже не самореализация. Это сострадание.

«У меня лишь одно плохое качество – соединение себя с миром из-за сострадания к другим живым существам. И я не соединяюсь с миром ради какого-то мирского наслаждения, увлекшись чем-то, что я не имею сейчас. И ты знаешь, что я не увлекался такими наслаждениями, даже когда был молодым. Кроме этой у меня нет никакой вины. Я не совершил никакого проступка. Нужно ли тебе говорить это? Ты безграничный, благой, милостивый отец. Ты сам создал сострадание. И ты сам заставил придти меня в этот мир. И ты знаешь это. Почему я должен повторять тебе это? Потому что я твой сын, это для меня говорится. И я говорю это. И что бы ты ни говорил, я выносил это. И я не уклонялся от того, что Ты говоришь».

Когда говорит Рамалинга, это подобно диалогу между его эго (поверхностным умом) и тонким Всевышним Источником. Он говорит: «Я никогда не уклонялся от того, что Ты говорил». Это означает, что грубая часть ума всегда подчинялась этой тонкой части. Когда мы не слушаем эту тонкую часть, то грубая часть ума начинает ее затмевать. Тогда мы уклоняемся от послания Ясного Света, и у нас возникают желания или клеши. Если мы внимательны, эта тонкая часть всегда говорит внутри нас, как спонтанно излучающаяся ясность. Сангха, Дхарма, Гуру, Три Драгоценности, можно сказать, — это проявления этой ясности на грубом уровне. Когда мы слушаем свою грубую часть, мы уклоняемся от этого послания. Даже если мы слушаем, что-то проходит мимо ушей. Мы слишком поглощены собой. Мы слишком важные, и у нас слишком много внутренних цепляний. Мы упускаем это послание. Когда мы перестаем слушать все эти внутренние колебания, внезапно мы к нему раскрываемся. Задача заключается в том, чтобы быть постоянно внимательным к этому посланию Ясного Света.

«Тот, кто не делает ни малейших различий при обращении с каждым живым существом как  равным с его собственной душой. И кто чувствует счастье из-за таких чувств. Я понял, что всемогущий Господь танцует в сердце такого человека. И мне бы очень хотелось стать его слугой».

Вначале это, конечно, кажется метафорой, красивыми словами, которые должны показывать образец. Но это не так, это не метафора. Все живые существа не отделимы от нашего ума, они являются этой энергией. Когда мы распознаем Ясный Свет в живых существах, внешние оболочки нас больше не обманывают. Обычно, когда мы общаемся, мы постоянно обманываемся внешними оболочками. Мы соскальзываем на более грубые состояния, контактируя с умом человека, с эго, с его телом и прочим. Когда же мы прозреваем Ясный Свет, мы больше не обманываемся, и мы видим сущность каждого существа. Конечно, мы слышим его слова или понимаем мысли, он это уже не важно по сравнению с его сущностью. Он нас больше не введет в заблуждение. Мы не можем на него разгневаться, критиковать его всерьез. Мы знаем, что все это игра Ясного Света. Мы не можем разозлиться, даже если с его стороны будут какие-то уж очень скверные действия. Он в принципе нас уже не обманет, поскольку все это  тот же самый Ясный Свет.

«Он наполняет нас без нашего знания о нем. И из-за этого его называют вором. Это другое значение для  того, кто делает тебя счастливым, оставаясь внутри ума, и крадет твою любовь, подобно любовнику, пребывающему внутри ума любви и заставляющему чувствовать счастье».

Бог пребывает в нас без нашего знания о нем, поэтому его называют вором. Даже когда мы о нем не знаем, он пребывает в нас. Есть единственный способ знать о нем – это непрерывно направлять свой ум на него. Когда наша жизнь становится острием, направленным на него, когда мы вкладываем все, чтобы направлять свой ум, сам этот ум утончается. И этот тонкий ум начинает постигать этого вора, который был всегда внутри. Когда ум начинает постигать его, он полностью начинает плавиться и исчезать, чувствуя свою совершенную ничтожность, совершенную внешнюю обусловленность и механичность, понимая, что он есть нечто производное, а не само по себе. И когда он подходит к полному уничтожению, внезапно мы становимся пустыми, полностью пустыми. В нас возникает настоящее смирение, принятие всего как есть без комментариев. Когда у нас возникает полное смирение, и мы становимся абсолютно пустыми, наступает ответный импульс – Ануграха. Этот ответный импульс настолько мощный, что мы даже не подозревали, что такое возможно. Это толчок, который растворяет оставшиеся иллюзии и кармы. Тогда мы видим, что практика может длиться без усилий. Более того, только без усилий и возможна истинная практика. Усилия нужны были, потому что мы были связаны умом и своим эго. И мы не были распахнуты этому импульсу. Импульс был всегда, но мы были для него закрыты. Когда ум очистился и утончился, и ушло понятие о себе медитирующем и о себе как прилагающем усилия, мы соприкасаемся с этим мощнейшим импульсом. Тогда в нас начинает вливаться огромная энергия. Мы видим, что она всегда излучалась, но мы были на нее не настроены. Мы, ничего не делая, получаем эту огромную энергию. Потому, что мы стали просто пустыми. В нас возникло настоящее смирение. Мы перестали проецировать на реальность свои иллюзорные взгляды. Наши иллюзорные взгляды заставляют делить все на то, что нам нравится и то, что не нравится, на плохое и хорошее, чистое и нечистое. Мы думаем, что есть плохое и хорошее, а на самом деле -все хорошее. Мы думаем, что есть чистое и не чистое, а на самом деле все — чистое. Мы думаем, что есть правильное и не правильное, а на самом деле правильно все. Единственная неправильная вещь – это наш ум. Но с точки зрения святого, даже наш ум не может быть неправильным. В каком смысле? Ума не существует самого по себе. А проявления даже извращенного заблуждающегося человеческого ума есть лила, игра Ясного Света. Человеку может казаться, что он страдает по-настоящему, но святой видит, что на самом деле это лила. И он видит, что страдает не Ясный Свет, а конкретное эго, которое заблуждается в отношении самого себя. Это не значит, что мы не можем понимать в относительном мире, что есть низкое, а что высокое. По мере практики различающая мудрость только углубляется. Тем не менее, когда мы различаем, то больше не связываемся различением, как раньше. Мы видим, что все это различение – игра Ясного Света. И мы больше не делим реальность всерьез. Не схватываемся ею. Мы как бы различаем условно. Условно это плохо, а это хорошо. Условно это чисто, а это нечисто. Но в абсолютном смысле мы видим все совершенным, чистым, поэтому у Брахмы есть термин – «незапятнанный» (ниранджана). Однако пока мы не прозрели эту чистоту и совершенство, наш двойственный ум что-то принимает, а что-то отвергает. Можно долго медитировать, но если медитация не устраняет приятия-отвержения, эта медитация бесполезна. Можно за короткое время устранить приятие-отвержение. И внезапно мы будем отброшены в очень глубокое состояние вне двойственности.

Это произошло с Мачиг Лабдон. Мачиг Лабдон была продвинутой практикующей, но ее ум все-таки был связан. Когда все получали инициацию, учитель ее не пустил на инициацию. Мало того, он ее избил и отругал,  а затем бросил в реку. Это произвело на нее такое впечатление, что двойственные состояния ее ума растворились в течение одного дня. И еще не закончилась инициация, она обрела пробуждение и мистические силы. То есть она была настолько шокирована, она так хотела получить эту инициацию,  и когда Гуру так обошелся с ней, это просто убило ее эго, убило последнюю надежду и страх. Разумеется, она получила инициацию высшего порядка, даже лучшую, чем другие ученики, благодаря ее приверженности. Говорят, что после этой инициации она обрела способность проходить сквозь скалы.

«Не есть ли ты Верховный Господь, который все время находится в моем уме? И ты остаешься соединенным с моей душой. Ты мой Отец, который охотно послал меня в этот мир. Ведь мне не нужно все рассказывать тебе, не так ли? Но это принцип, которому нужно следовать. И поэтому я все рассказываю. Существует ли нечто, чего ты не знаешь? Не есть ли Ты ярко сияющий плод на моей ладони? Не есть ли ты воплощение милости и мое прибежище? Не есть ли ты внутри меня и так же снаружи? Не есть ли ты Отец, кто устраняет все мои препятствия? Почему я должен обращаться к тебе? В этом нет необходимости, но это такой принцип, чтобы делать, и я делал это. Твой святой ум знает все».

Реализацию обычно  сравнивают с ярко сияющим плодом, который можно видеть как на ладони. Когда наш ум сияет, реализация подобна такому плоду, который мы можем видеть прямо. Воплощение милости — это когда исчезает двойственность, и мы обнаруживаем Ясный Свет как такую милость, как то, что достается даром, как то, что дается, а не достигается. Разумеется, вначале мы чувствуем, что мы достигаем, и что без наших усилий не обойтись. Это так. Если мы не будем прилагать огромных усилий и в служении, и в практике, и во внимательности, мы не достигнем. Мы накопим заслуги, и в следующей жизни можем переродиться на небесах  махасиддхов, в Чистых Землях. Это не плохо.  Но для того, чтобы реализовать большее, нужны огромные усилия. Эти усилия нужно прилагать, чтобы очистить себя. Когда же мы очистили ум, мы обнаруживаем, что усилия нужны не для достижения Ясного Света, а для очищения ума. Сам Ясный Свет проявляется как милость, как то, что дается. Потому что то, что происходит, затем настолько беспредельно, что мы видим, что наши усилия не соизмеримы. Разумеется, даже смешно было бы думать, что двенадцатилетние усилия приведут к достижению вечности. Миллиарды кальп назад и вперед существует бесконечный Ясный Свет, а мы тут за двенадцать лет его реализовали быстро, три года посидев в ритрите. Это конечно невозможно. Мы очистили ум, но все остальное произошло по милости. Как подарок. Поэтому истинное просветление – это всегда такая милость и всегда такой большой подарок. Но мы можем получить его только тогда, когда у нас полностью исчезнут цепляния за «я», наши надежды и страхи. Истинное прибежище, разумеется, — это только недвойственность. Гуру, Дхарма и Сангха – это только этот изначальный Ясный Свет. Когда мы приходим в Сангху, это подобно тому, как мы словно устраиваемся на какую-то очень великую или очень богатую фирму или приходим на службу к царю. Мы соприкасаемся с чем-то огромным, величественным, запредельным. Я имею в виду в духовном смысле. Если вы смотрите на Сангху как на две деревни и четыре коровы, или на тридцать человек, то это, конечно, не та драгоценность, в которой надо принимать прибежище. Очевидно,  вы просто смотрите и ничего не видите совсем. Сангха – это огромный сонм святых, божественных существ, махасиддхов, и Ясный Свет, который проявляется за ними. Поэтому, приходя в Сангху, вы приходите в такое очень великое измерение. Когда ум утончается, вы можете видеть истинную Сангху. Если вы хотите принять прибежище в Ясном Свете просто как таковом, напрямую, скорее всего, у вас это не выйдет. Это подобно тому, как если вы хотите попасть прямо к президенту. У вас шакти не хватит к нему войти в кабинет. Вас где-нибудь остановят. Вас остановят уже сразу у первых ворот. И вы эти первые ворота не пройдете. Может  быть, конечно, очень льстит самолюбию, что ты можешь сам, минуя все, попасть прямо. Однако первый охранник же вас остановит, не говоря о более высоких инстанциях. Тогда вы подумаете, что надо по-другому, надо через секретаря действовать, через приемную президента. Надо найти связи, надо заручиться поддержкой, тогда они устроят эту встречу, возможно, что-то получится. Таким же образом, когда мы медитируем, и внутри нас появляются разные тонкие состояния, мы будем остановлены ими, просто схвачены без спросу даже. Просто остановлены. Мы не знаем об этом. К примеру, так же как коровы не знают, что их контролируют. Они не знают, что люди о них думают, планируют их жизнь и прочее. Они просто жуют траву, видят, что ее кто-то им приносит, но силы сознания у них не достаточно, чтобы сделать анализ. Таким же образом человеческая жизнь контролируется могущественными тонкими состояниями. Эти состояния персонифицируются как божества, к примеру, Ямараджа, Владыки Кармы, и прочие. И мы можем не знать, но наша судьба уже записана в книге жизни. Жизнь, рождение и смерть. В общем, эти божества уже давно решили, что нам надлежит по карме, если мы не развиваемся сами. Эти божества есть тонкие аспекты нашего собственного ума. И для того, чтобы их пройти, мы должны развить более тонкий ум.

«О Достойная Вещь, равная всем! Вплоть до этого времени, я переживал страхи, страдания, трудности и все беспокойства через недостойную личность во мне только ради всех других, а не ради меня самого. И я заявляю об этом намерении у твоих золотых стоп, подобных цветку. Я не имею ни в малейшей мере никаких увлечений, никакого страха или беспокойства из-за себя».

Рамалинга говорит здесь, что он переживал различные страхи и страдания через свою личность только из сострадания к другим. Однако из-за себя у него не было даже тени беспокойства. Когда возникают различные трудности, это означает отсутствие истинной веры. Духовный путь он действительно очень труден. Но если эта трудность становится психологической, это следствие слабой веры. То есть, трудностей нет, а есть просто отсутствие веры. И все. Когда у вас есть вера в это изначальное сознание, даже если возникают трудности, вы их проходите играючи, вы смеетесь над ними.
Когда вы думаете: «О, я так устал. Мне нужно как-то подбодриться, мне нужно послабление». То нужно подумать так: «А почему устать от бхакти это плохо? Почему я имею такое сознание? Почему я боюсь устать от служения?» Мирские люди устают от своей работы каждый день десятки лет.  
Или: «Я страдаю от неиспользованных желаний и прочего». Если же у вас есть  истинная вера, вы можете подумать: «А почему бы не пострадать на духовном пути? Почему это плохо?» Разумеется, нет смысла искать страданий. Однако когда у вас есть эта вера, вы можете все рассматривать позитивно, думая так: «Это самый лучший способ превзойти мою карму».

Или: «Со мной так плохо общаются, ко мне так предвзято относятся». Если у вас слабая вера, это будет ввергать вас в уныние. Если она сильная, вы можете подумать: «Вот это да! Вот это здорово! Кто мне еще так отмоет карму в короткое время?  Это просто благословение какое-то. А если бы все это в Бардо проявилось? И сколько б жизней еще я б за эти вещи цеплялся? Сколько бы я был  еще таким глупцом? А здесь все за несколько месяцев открывается, и мне показывается ясно. Я нигде бы не развил такую практику терпения и смирения. Мое эго продолжало бы раздуваться из жизни в жизнь». Такая вера является способом все превратить в духовную практику. Когда вы ее обретаете, вы обнаруживаете, что ваше ложное «я» полностью исчезло, и вас больше ничего не интересует, кроме такой абсолютной веры. Это безграничное доверие ко Всевышнему Источнику без надежды и страха.

«И даже хотя я не имею никакого беспокойства и страха ради себя,  страх страданий и беспокойство возникает во мне к другим из-за сострадания. Они съедают мою жизнь, и я не могу выносить это более. Если так будет продолжаться далее, тогда, о мой Отец, Мать, Гуру, ты даруешь мне свою милость и спасешь меня».

Методом Лайя-йоги является умение смотреть в источник страданий. И за каждым страданием наблюдать безграничный Ясный Свет. Все годится для практики. Случается ли нам испытывать переживания в медитации, страх, боль или наслаждения. Истинный созерцатель не обманывается никакими эмоциями или переживаниями. Говорят, что он все воссоединяет. В глубине каждой эмоции безупречно сверкает безграничное пространство Ясного Света. Только незрелый практик обманывается этими эмоциями.

«С того времени, как я осознал мир, это значит с детства, с трех или четырех лет, и по этот день я делал только то, что ты мне приказывал делать. И я не делал ничего другого, нежели это. К тому же вопреки моим увлечениям и желаниям. Почему я должен говорить об этом? Твой святой ум знает все».

«Я делаю только то, что ты мне приказываешь делать, и не делаю ничего другого».

Когда мы разъединены с великим источником, то мы делаем то, что диктует нам внешний мир и чувства. До тех пор, пока мы не открыли этот источник, мы делаем то, что диктует нам ложное эго. Когда мы подчиняем ум Гуру, Дхарме, мы учимся такому отречению, аскезе, самоотдаче. Это подготовка к великой самоотдаче. Все это малая самоотдача. Наверное, вы понимаете, о чем я говорю. Когда ум хочет одно, а если ты монах надо делать другое. И у тебя выбор, но, если ты уважаешь свой выбор, ты делаешь не то, что хочет ум, а то, что надо в данной ситуации. И конечно если ты не уважаешь себя как монах, ты можешь делать то, что хочет твой ум. Однако духовный путь твой подрывается в противном случае. И тебе все равно придется возвращаться к этому.

Это малая самоотдача. В конечном счете, она приводит к великой самоотдаче. Когда мы распознаем Ясный Свет и полностью подчиняем себя ему вопреки увлечениям и желаниям наших низших витальных потребностей, нашего ума, эго и прочего. До тех пор, пока не восстановится это совершенное послушание, абсолютное соединение.

Когда мы восстановим свое единство с Ясным Светом, эго уже становится безвредным. Оно полностью ему подчинено. Ум, желания больше не отдельны от Ясного Света.  У них нет даже и речи, чтобы действовать самостоятельно. Они становятся полностью его служителями. Нет даже миллиметра на то, чтобы действовать независимо.

«Я не желаю ни умирать, ни жить подобным образом. Я не хочу быть рожденным снова. Я не хочу становиться тем, кого будут восхвалять другие как великого человека. Я не хочу делать никаких удивительных чудес. Я не хочу отрешаться и я не хочу быть в горестных условиях».

Если вы хотите реализовать этот Ясный Свет, вы должны позабыть о всяком поползновении эго самоутвердиться за счет гордости, славы, статуса, положения, чудотворных сил и прочего. Говорят, есть два рода сиддхи. Первый – кальпита сиддхи, второй – акальпита. Первый вид сиддхи проистекает из мантр, магических практик, приема магических наркотиков и прочего, подчинения духов. Это неестественные, искусственные сиддхи, колдовские. Второй вид – акальпита – это те, которые возникают благодаря естественной практике созерцания. Они — от Ясного Света, если говорить терминами христианства. Первые – от Дьявола, вторые – от Бога, хотя у нас нет такого деления. Но скажем так, первые – это отклонения, побочная ветвь, колдовство, магия, при этом необязательно ты владеешь Ясным Светом. Второй вид сиддхи – истинные. Они проистекают из Ясного Света. Можно сказать, йогины их не добиваются, но если в силу кармы они возникают, они возникают как контроль пран, элементов и прочего. Тем не менее, нет к ним ни малейшей привязанности. И практикуя, вы должны отречься от этих малых магических сиддхи ради одной большой сиддхи Ясного Света.

Шри Рамана говорил так: «Если есть мистические силы, то должны быть и другие, кого надо ими удивлять. Это противоречит недвойственному взгляду». Поэтому истинный йогин не жаждет сиддхи, а хочет одну большую сиддхи – состояние Ясного Света. Вначале мы не понимаем, что такое махасиддхи. Мы думаем, ну они могут и не проявляться, это что-то очень тонкое, эфемерное. Это только так до наших опытов. Когда же мы погружаемся в этот Океан Света, все внешние чудеса становятся просто чем-то жалким подобием его. Другое дело, что махасиддхи так владели Ясным Светом, что могли даже проявляться в этом мире. Это факт. Это указывает на то, что Ясный Свет снизошел очень глубоко в каналы.

«О мой Отец, даже раз я не сделал чего-либо, согласно природе этого мира, что бы тебе не понравилось. Я делал только то, что ты хотел, чтобы я делал. Я не сделал ничего другого, только это, и твой ум об этом знает».

Не делать ничего, что не понравилось бы Абсолюту. Все это метафоры. Рамалинга говорит на языке того времени. Это означает, что нет ни одного отклонения от осознанности. Вы всегда сознательны к этому безграничному состоянию. Вы боитесь от него отойти даже в малейшей степени, так вы дорожите им. Вначале, если ученик не раскрыл путь созерцания или бхакти, обычно он практикует путь поклонения Гуру, святым, максимально устраняя свою волю, чтобы научиться подчинять себя в любой ситуации абсолютной воле. Затем у него появляется зрелость, и он обретает созерцание. В Лайя-йоге мы практикуем сразу же созерцание и отсечение параллельно. Те, у кого сильная ясность и высокий интеллект, им лучше дается созерцание, а отсечение «я» наступает позже. У кого есть способность отпускать себя, у него самоотдача выходит быстрее, а созерцание возникает позже, когда двойственное представление «я» уходит. В любом случае, это как два крыла.

«Даже когда родители пытаются учить своих детей сладкими словами, подходящими к их пониманию, дети убегают и прячутся от них, заставляя родителей отыскивать их. О мой Господь! Прятал ли я когда-либо себя подобно этим детям? Святой ум знает, что я не поступал таким образом».                                        

Это означает, что мы ничего не должны прятать. Все цепляния, страхи, привязанности, желания должны быть прямо показаны этому Ясному Свету, обнажены и растворены. Ни одной  даже самой малой вещи не должно остаться, что мы бы хранили для себя в качестве тайника на черный день, в качестве пути к отступлению. Необходимо отсечь надежду и страх. Только тогда возможен контакт с Ясным Светом. Здесь он говорит, что некий добродетель дал ему немного денег, хотя он ничего и не просил. Вероятно, это были деньги одного из доброжелателей на лекциях, которые он проводил, когда был юным. Когда он взял деньги, а потом выбросил их, то он чувствовал себя очень испуганным из-за этих денег. Деньги создают потребности, творят иллюзии, и будут портить ум. И как сильно он переживал и тревожился от этого чувства, и святой отец знает это.

«У меня не было никакого интереса  к деньгам или к зарабатыванию их. Я не только их не имею сейчас, но даже не имел, когда был молодым. Ты, кто пребывает внутри меня, хорошо знаешь, что деньги, которые мне давали люди, я выбрасывал вблизи могильной насыпи».

Как свидетельствует его биография, некоторые люди давали святому деньги за лекции, которые он проводил, когда был юным в доме его брата. Говорят, что он бросал деньги обратно или же выбрасывал их где-то по пути, никогда не заботился о том, чтобы их получить или заработать.

«О Господь! Ты знаешь, как сильно я раздражался в тех случаях, когда люди, любящие меня, давали мне принудительно деньги и упрашивали меня взять их».

Часто даже в монашестве у нас могут возникать желания. Вроде бы, ты отрекся от всего мира, но когда не получаешь то, что привычно для тебя, то возникает раздражение. Мы должны ценить свое отречение. Если уж мы пожертвовали всем миром, то раздражаться из-за того, что твоя обувь старая, а у соседа – нет, это забывать о своем великом отречении. Истинный йогин, он очень спокойно относится к любым вещам. Если у него есть что-то, что разрешено, он принимает это. Если нет – он не забивает свой ум страданиями. Когда мы укрепляем благополучие Сангхи, следует всегда иметь такую тенденцию, это мы делаем как подношение Дхарме. Если у нас здесь будут просто бревенчатые дома, то другие живые существа не привлекутся Дхармой, у них не хватит силы духа практиковать в плохих условиях, не возникнет вера, уважение к Дхарме. Мы планируем строить дворцы, клеим обои, делаем дороги и прочее. Однако все это всего лишь подношение Дхарме. Это не следует рассматривать как комфортизацию собственного эго. Мы заботимся, чтоб был вкусный прасад и прочее, чтобы держать высокие стандарты. Это подношение Дхарме. Это не предназначено для самоудовлетворения нас как монахов.

«О мой отец, твой святой ум знает, что я никогда не просил, не желал даже простой просьбы, чего-то, подобного дому, чтобы в нем жить, богатства, красивой одежды, прекрасных драгоценностей и так далее. У меня не было даже желания наслаждаться силами и удовольствиями власти короля в этом мире или любой подобной вещью. Когда бы я ни думал об этом, мне это не нравилось. Другими словами, у меня не было никакого желания даже в наименьшей мере получить наслаждение властью короля богов, дэвов или стать творцом, ни Хранителем миров, называемым Вишну. Мой Отец, твой ум знает это хорошо».

Йогина подстерегает соблазн. Соблазны начинающего невеликие. Если у вас мало праны и слабая концентрация, то какой тут соблазн? Поспать, поесть больше чем надо – это соблазн, это мара, дьявол для монаха. Когда у вас много праны, хорошая концентрация, вы становитесь подобными богам. Здесь совсем другие масштабы, вы уже нечеловеческая личность. Соблазн творить самостоятельно, властвовать, повелевать стихиями, людьми или духами, забавляться способностями. Все это, если делается как услада индивидуальной личности без созерцания Ясного Света, это тот же мара.

«О мой Отец! Когда бы я ни увидел и ни взял приятную вкусную пищу, мне было немного страшно и стыдливо. Когда друзья приглашали меня как гостя на хороший обед по случаю праздников, я говорил им добрые слова, скрывая мой голод. Уходил оттуда с некоторым страхом и оставался спокойным, не принимая никакой пищи».

Вот как описывает святого его ученик. Святой был настоящим скелетом, то есть он был очень худым, но он был очень крепким и сильным с большим запасом жизненных сил. И никогда, казалось, не отдыхал.

Когда вы контролируете желания, у вас много праны. Тогда, конечно, вы можете спать не восемь часов, а четыре часа, три часа. Так как это делают опытные монахи. По крайней мере, вам точно не хочется спать во время Бхаджан Мандалы.

«О мой Отец! С шокирующим чувством и страхом, что если мы возьмем хорошую вкусную пищу, то может случиться какое-то плохое событие, я просто держался спокойным с пустым животом, не принимая никакой пищи. Когда люди, которые могут любить, давали мне что-то из любви, то я со страхом молился тебе, не оставался жестким в своем сердце и был не способен отказать и принимал их пищу».

В период юности Рамалинга практиковал аскетичное поведение, можно сказать состояние сутры.

«С того момента, как я начал понимать, что мир не способен выносить сильное чувство моей матери, я брал пищу полностью в эти дни. Я брал пищу в другие дни, не способный выносить сильных чувств близких родственников, дорогих друзей и тех, кто меня любит».

Родственники заставляли его принимать прасад, чтобы поддерживать нормальное состояние. У самого у него не было никаких желаний.

«О мой Отец, даже когда я был слишком молод, чтобы понимать мир, ты, кто соединился со мной и кто остается во мне, не будучи отделенным, если ты знаешь все, почему я должен говорить об этом сейчас? Даже хотя я сам не получил достаточного контроля над моим умом, все таки я желаю амброзии твоей святой милости и не имея никакого интереса к другому вкусу какого-либо вида даже в наименьшей мере. И ты мой Отец, знаешь это».

В следующих станцах он говорит, что его ум очень нежный, его тело очень утонченное и нежное, и его природа тоже очень нежная. Он начинает станцы, говоря, что он остался как воплощение сострадания даже без малейшего изменения, и что он имеет сильное чувство, которое возникает в силу постоянного сострадания. Нежное, имеется в виду, чистое видение. Когда в вас развивается чистое видение, ваша прана утончается, ваш ум также утончается. И если вы не практикуете садханы гневных божеств, иногда вам даже трудно жить в этом мире. У вас все очень-очень тонкое. И видение обычных людей кажется грубым. Те, кто не едят мясо, практикуют созерцание, обретают чистое видение. К примеру, если через некоторое время вы съедите мясо, вы почувствуете, словно в вас вошла какая-то жесткая, яростная энергия, вам это будет ясно. Ваше тело сразу почувствует это. В учении йога-тантры мы практикуем чистое видение не только в отношении мирных божеств, но также в отношении гневных, яростных энергий. В таком случае у йогина не возникает проблем с внешним миром. Он обретает большую духовную силу даже при контакте с нечистыми, с негативными энергиями. Если же он практикует путь сутры, то он становится очень чувствительным.

Он говорит, что он всегда остается думающим о Боге и о путях, как достигнуть его милости. Об этом упоминается все время.

«О моя святая Мать! О мой святой Отец! О мой сладкий, подобный амброзии! Танец в священном доме мудрости и делание только того, что желает от него Бог. Зная о моей физической и ментальной утонченности, если ты не сжалишься надо мной и не даруешь мне твою милость, кто еще в этом несчастном мире сжалится надо мной? О мой ум, ты понимаешь, что сексуальный инстинкт очень сильный и заставляет сходить с ума. Лишает истинного знания в тебе. Он заставляет тебя терять равновесие и здравый смысл суждения. Человеку, закрывающему глаза в темноте, и пьющему какой-то опьяняющий напиток, который принесет огромное разочарование в духовном развитии.  Если кто-то будет постоянно думать о ближнем или о боге, у него не будет проявляться сексуальный инстинкт. Только новички допускают занятия сексом, но это непозволительно для тех, кто продвинулся в духовном развитии. Если жизненная энергия, которая в семени, будет часто растрачиваться через занятия сексом или другим каким-либо образом, то подобно фитилю от горящей лампы, человек потеряет фитиль в жизненной лампе и скоро умрет. Лишь когда мы очищаем фитиль, чтобы лампа горела более ярко, мы можем избавиться от плохой энергии, занимаясь сексом один раз в полмесяца. И это для личности, которая начала свое духовное развитие, то есть для новичка, а не для продвинутого практикующего».

Это он дает советы ученикам-мирянам. Монахам это не подходит. Не все, что говорят святые, следует воспринимать буквально. Здесь он говорит: «Но если кто-то очень серьезен и совершенен и имеет своей целью Бога и сострадание ко всем живым существам, то у него не будет негативной испорченной энергии, поэтому ему не надо тратить жизненную силу в сексе и его жизнь будет долгой». Терять энергию секса с семенем для йогина – это абсолютный минус. Это терять жизненную прану и все свои духовные устремления. Кроме того, что забиваются нади и ум, возникает сбивающая прана, которая сбивает созерцание. Это также энергетические потери, которые восполняются пищей только через две недели.

«О мой Отец, такой добрый как множество матерей! О один единственный верховный Господь! Когда бы я ни говорил, или ни раскрывал, ни рассказывал о тебе, мой рот становится слаще всего на свете. Когда бы я не подумал о тебе, мой ум становится блаженным. Когда я осознал тебя, все мое истинное знание становится блаженным, когда это так, как я могу описать безграничное блаженство и счастье, которое я получаю?»

Вам нужно понять, о чем говорит этот святой. Если вы пребываете в духовной летаргии, духовном сне, живете в прострации день ото дня, варитесь в соке своих желаний и эго, это очень далеко от этого. Вам следует всегда думать, какое сознание имеют святые. И думать так: «Я должен оставить свое сознание с тем, чтобы воспринять сознание святого». Святые живут в блаженстве в непрерывном экстазе единства. Они настолько им опьянены и поглощены, что они испытывают сильное блаженство даже физическое, не только умственное. Можно сказать, вся их жизнь становится песней, танцем, непрерывным экстазом, радостью, когда он думает: «Это настолько хорошо, что это невозможно». И тем не менее он, испытывая такое блаженство, не привязывается к этому. Для того чтобы пребывать в таком состоянии, мы должны непрерывно правильно заниматься созерцанием. Направлять свой ум, фокусируя свой ум, на единый источник.

«Могу ли я забыть тебя, когда я никогда не знал, как можно забыть о тебе? Если я забуду тебя, я умру. Я не могу вынести даже секунды. Это обещание для тебя.»

«Я не могу вынести даже секунды». Для святого, даже малейшая разлука с этим видением Ясного Света представляет собой страдание».

«Много раз я забывал о моем теле, моей душе, моих чувствах и обо всем этом мире, но я не помню, чтобы я забывал о тебе. У меня нет никаких желаний, кроме как достигнуть тебя. Я не буду желать получить ничего другого, кроме твоей милости. Мне не нравится думать ни о чем другом, как о твоей славной милости».

Продвинутый йогин отличается тем, что ему не нравится думать ни о чем другом, кроме как об Абсолюте. «Думать» — этот термин пусть не вводит вас в заблуждение, поскольку в учении мы говорим больше созерцать, пребывать в не-медитации. Это состояние гораздо глубже, чем думать, чем мысли. Предполагается, что опытный практик позволяет уму двигаться, и он может думать о нейтральных вещах, святых и даже неблагоприятных. Тем не менее, сам он в думанье не участвует. Он непрерывно находится в созерцании за пределами мыслей, воссоединяя любое движение мысли с состоянием Ясного Света. Таким образом,  он не разлучается никогда с этим. Но до тех пор, пока искусство созерцания не достигнуто. Следует учиться буквально умом и мыслями думать о правильном объекте. Поскольку, если вы будете думать о мирских, нейтральных или неблагоприятных вещах, то вам не удастся воссоединить их с созерцанием. Это будет просто отвлечением. Мысли обладают большой силой и зарядом.

«Мне жаль, что ты не даруешь мне исполнения всех моих молитв. Мне жаль, что я не могу любить всех любимых живых существ. Я должен ходить всюду и достигать каждого места, должен распространять и говорить о твоей великой славе и о твоей милостивой природе».

В общем вот эти строки надо слушать немного с другим сознанием. Видели ли вы собрания христиан, харизматов, евангелистов, где они говорят: «О мой Господь!»

Понимаете, если вы слушаете эти строки с устало-безрадосто-спящим сознанием, то это как апарадха такая, махаапарадха. Это строки, перед которыми надо плакать от благоговения. Но если у вас сознание не поднимается, то только сострадать можно.

«Я должен распространять путь шуддха-санмарга и весь мир должен оценить величие Света Милости. Если я допущу какую-то ошибку, Ты должен вытерпеть ее и простить меня. О Господь! Я хотел бы условий, в которых я всегда бы был с Тобой, всегда помня о Тебе, не будучи отделенным от Тебя. Все страдания и беспокойства ушли. Блаженство и счастье стали моим домом, Свет Милости окружил Тебя и полностью наполнил Тебя, и он Твой собственный. Ты стал владельцем счастливого состояния шуддха-санмарга. После устранения всех злодеяний и грубостей, после убеждения каждого следовать доброй дорогой, которая есть путь шуддха-санмарга, после обретения реально счастливой жизни Ты пожелал сделать всех живых существ ведущими счастливую жизнь. Согласно Твоим желаниям, о мой Возлюбленный, я умоляю Тебя сотворить это в условиях бессмертия, на очень долгое время навсегда пребывать в счастливом состоянии. Я даю Тебе управление священным Светом Милости. Я никогда не оставлю Тебя,  я никогда не унижу Тебя. Это мое обещание и это мое обещание. Благослови меня с этими святыми блаженными словами. Благослови меня с этими словами, о мой Восприемник! Ты пребываешь со мной всемогущий, владеющий всеми мистическими силами. О Король святых танцоров, пребывающий ясно сияющим в красивом доме мудрости. Когда бы я ни был счастлив, я чувствовал счастье, думая о Твоей природе. Когда бы слезы ни падали с моих глаз, я чувствовал мысли о Твоей милости. Когда бы я ни просвещал запутанное и обеспокоенное состояние ума тех, кто ко мне приходил, я просвещал их замешательство и беспокойство только говоря о Твоих великих качествах. Я не помню, чтобы я делал что-либо еще. Нужно ли мне говорить тебе все это так часто? Твой святой ум все это знает».

Он говорит: «Я не помню, чтобы я делал что-либо еще». До тех пор, пока мы не соединились с этим Великим Духом, мы делаем множество вещей. Когда мы входим в естественное состояние, мы не помним, что мы делаем еще что-то кроме созерцания этого великого духа. Даже если все это делается, все это уже к нам дела не имеет. Поймите, быть в естественном состоянии, это означает, не ходить, не делать, не есть, не спать, не говорить, а только быть в нем. Если что-либо проявляется, это видно другим, но ваш ум занят воссоединением и видением этого великого источника.

«Принимая пищу, сливаясь с Тобой и становясь счастливым, засыпая и пробуждаясь, осознавая мирской опыт, становясь счастливым после обдумывания, изучения всего, что нужно знать, и впадения в глубокую продолжительную любовь к Тебе, у меня не было никакого другого переживания кроме Тебя» — эти наставления самая соль, квинтэссенция наставлений по Лайя-йоге. «Никакого другого переживания кроме Тебя». Здесь нет ни одного указания даже на делание чего-то по моей воле или разумению без Тебя. Он говорит: даже нет ни малейшего намека, чтобы я делал что-то, что было бы отдельным от видения тебя по своему разумению, по воле своего эго, низших частей ума, витала и прочего, тела.

«Твой ясно сияющий святой ум знает все. Нужно ли мне говорить так часто Тебе об этом?
Если тупой сын избивается отцом, мать, увидевшая это, тотчас обнимет сына. Если та же мать в гневе бьет сына, отец остановит мать в ее наказании и обнимет сына. Таким наказывающим отцом и матерью в этом мире для меня есть Ты. Тогда я молюсь Тебе: прекрати меня бить и обними меня. О мой святой Отец и Мать. Я не могу выносить наказания в будущем, подобно тому, если Ты хочешь наказать меня как отец, Ты, будучи матерью, также обнимешь меня как мать. И если Ты хочешь наказать меня как мать, Ты, пожалуйста, обними меня как отец. Вы оба есть и отец и мать для меня».

Быть искусным в единстве с великим источником – это означает, что когда бы ваш ум, желания ни пытались вас наказать, вы всегда можете воссоединиться с ним. Когда вас наказывает какая-то часть вашего я в виде страданий, болезней тела, мирских желаний, гордости – это все наказания вашей кармы в виде бессознательности, тяги в сон, чрезмерной захваченности желаниями. Все это наказания. Это прошлые кармы действуют. Искусность йогина заключается в том, чтобы все равно воссоединиться с Великим Источником, превратив наказание во благо.

«О Глава священных танцоров, ярко сияющий, подобно сияющей драгоценности. Ты благословляешь меня достигнуть окончательного состояния посредством исконной мудрости. Люди ходят повсюду и кричат самым громким голосом о множестве «измов» и о многих религиях, но они не находят никакого добра в результате следования этим «измам» или религиозным деятелям. Они умирают, в конце концов, и превращаются в пепел после смерти. Или они гниют и становятся пылью земли. Думал ли я когда-либо об умирании подобно им? Я желаю достичь высшего состояния, никогда не умирающего состояния. И ты позволил мне достичь этого состояния. Я молюсь Тебе, открой святую дверь и дай мне амброзию и благослови меня достигнуть этого окончательного состояния, открывающего все как истинную мудрость. Я не могу стать отдельным от Тебя даже на секунду. И даже если я воображаю о таком отделении, о увы, знаешь ли Ты что мое тело, мой ум, моя душа, и мое глубокое сознание обретают ощущение обморока и сильного шока?»

Когда мы слышим слова святых и их мировоззрение, мы обнаруживаем, что нам есть чему у них поучиться. Это совсем другое видение, нежели наше обыденное. Они стремятся к Богу также как тонущий хватается за соломинку или как умирающий в пустыне желает пить. Мы всякий раз должны сравнивать свое видение с видением таких святых, чтобы не ошибаться в практике. Обычно учение Лайя-йоги это не столько эмоции и внешнее проявление, сколько неуклонная ровная внимательность и бескомпромиссное подчинение своего «я» источнику Ясного Света. А когда приходят искушения и соблазны, то продолжение такого подчинения. Когда вы начинаете практиковать, то все кармы восстают. И вы испытываете различные искушения. Только тот, кто может пройти эти искушения до конца, воссоединится с Ясным Светом. Противостоять искушению привязанности к еде означает быть сознательным во время еды. Это не означает поститься. Поститься – это другая крайность, это не трудно. Но быть сознательным, когда ешь, это сложнее. Противостоять искушению сна, когда спать не надо, это означает закусить губу до крови и думать: «Я буду бодрствовать» или сесть в падмасану. Таким образом монах учится противостоять таким искушениям. Противостоять искушению привязанности – выйти в мир лишний раз, посмотреть как там живет сансара, не исчезла ли еще. Нужно противостоять отречением, отсечением, думая так: «Я здесь проживу до конца всю жизнь, пока не войду или в радужное тело или буду здесь бессмертным». Противостоять чувству гордости смирением и отсечением гордыни.

«Я не могу выносить быть разделенным даже в наименьшей мере с моим Партнером, который имеет глаза видеть все когда ты не видел, и чтобы мой ум не получал ощущения обморока, ощущения сгорания, подобно гхи, выливаемого в огонь и становясь обгоревшим, даже говоря о разделении».

Рамалинга, описывая изначальное «Я» часто говорит: «Нужно ли мне повторять об этом?» То есть его стихи и обращения — это не более чем лила, игра на благо других, поскольку он сам находится в непрерывной недвойственности. Однако, его «я» ведет диалог с этим Великим Светом, описывая это словами на благо других с тем, чтобы передать это переживание другим людям. И он говорит, называя его своим Партнером. Он называет его Матерью, Отцом, Другом, Возлюбленным. Говорит, что я не могу расстаться с Тобой даже на миг. Таким же образом, когда мы открываем изначальный свет, наша задача не расставаться с ним даже на миг. Потому что расстаться даже на миг с этим изначальным светом подобно духовному удушью, которое чувствует йогин. Все живые существа в сансаре разъединены с этим Вселенским Светом. И даже когда они вступают на духовный путь, становясь йогами, монахами, испытывая переживания, они имеют ложное чувство «я», которое практикует и прочее. И до тех пор, пока созерцание не прояснится и самоотдача не отсечет это чувство «я», такое разъединение будет. Когда же созерцанием и совершенным отсечением мы обнажаем Ясный Свет, то видим, что это именно то, к чему мы стремились на духовном пути, сами не зная даже чего же мы искали в начале. И мы понимаем, что нет нужды держаться чего-либо другого кроме этого. Внезапно сущность Гуру проясняется для нас, если она раньше не была ясна. Сущность всех учений, методов тантры, сутр, то о чем говорят святые становится ясно, также как плод яблока на ладони. В нас уходит вся неуверенность, замешательство, и мы больше никогда не будем сбиты с толку.

«О мой Бог, ты слаще чем отфильтрованная сладкая амброзия, которая сделана через смешивание трех соков трех плодов: манго, плантаи и джекфрукта, извлеченных и отфильтрованных отдельно, в которые добавляют сахар и сахарную леденцовую пудру в достаточном количестве, смешивая специально со сладким пахнущим медом, добавляя коровье молоко и нежный кокосовый сок и также добавляя сладкие орешки, которые кладут смешивая специально с прекрасно пахнущим гхи и после чего это подогревается».

Очевидно эта шлока — специально для сублимации карм кулинаров. Но здесь Рамалинга сравнивает Его с разными вещами, и он описывает сложные очень вкусные блюда, приготовляемые в Индии. Сравнивая, что изначальный свет, он превосходит самый лучший вкус этого блюда. Это следует понимать не только как поэзию, это следует понимать буквально. Дело  в том, что все ощущения, переживаемые нами в теле, не отделимы от Ясного Света. Переживаемый вкус, когда мы едим прасад, инициация прасада – это именно инициация дать нам получить ощущение единого вкуса. Абсолют — это не только то, что абстрактно можно переживать в самадхи. Сиддхи говорят, что в Тантре Абсолют — это то, что можно даже чувствовать на вкус. Потому, что все вкусы, переживаемые языком, в конечном счете, происходят из единого великого вкуса, поэтому это йогическое сравнение.

«Могу ли я сказать, что Ты есть моя мать, подобно возлюбленному отцу? Мой Отче, глаза и глава над каждым! Чем больше я думаю о Тебе, тем больше я получаю блаженства в моем уме, что я могу сказать».

Рамалинга находился в состоянии непрерывного духовного блаженства и опьянения. Говорят, что он был так красив, что его имя Рамалинга Свамигал происходит именно от этого. Оно переводится «красив как новобрачный». И когда он гулял в уединении в каких-то городах, то незнакомые женщины подходили к нему, хватали его за руки, давали ему деньги и прочее. Такова была его божественная притягательность.

«Даже в моих мечтах я никогда не утрачивал любовь по отношению к Твоей чистой и священной милости».

Рамалинга здесь говорит другим языком, который принят у нас. Это язык, связанный с эмоциями. Для него Абсолют проявлялся как непрерывная милость. Поскольку он был йогином высшего порядка, он не нуждался в садханах, предварительных практиках, созерцании, размышлении о непостоянстве и прочих вещах. Поскольку он мог непрерывно находиться в состоянии Ясного Света. Все, что он воспринимал, это было милостью. Милость, подобная царской, означает быть на ступени за пределами усилия и не-медитации, когда изначальный ум с такой силой проявляет себя, что это напоминает подарок. Это то, что достигается самопроизвольно, без йогических практик. Это подобно тому, как если бы вы подняли глаза на небо, и вам нет нужды прилагать усилия, чтобы сделать небо или чтобы его рассматривать. Оно так огромно, когда вы смотрите долго, кажется, что оно обрушивается на вас. И Рамалинга говорит, что в этом состоянии важна только любовь к этой милости. Любовь – это страстная направленность ума к этому Ясному Свету, подобно пыланию, подобно пламенному горению. Страстная — это не означает грубая. Скорее, это означает тотальную устремленность. Когда человек любит что-либо или кого-либо, то в нем есть такая страстная устремленность к объекту. Здесь Рамалинга говорит, что должна быть вот такая непрерывная тотальная устремленность к этому Ясному Свету, которая пылает и сжигает самскары, наше ложное «я» и все привязанности. Если пока нет такой устремленности, то ум неустойчив. Он думает сегодня об освобождении, завтра он думает о наслаждениях сансары. Послезавтра выясняет отношения с другими. Все это происходит, потому что ум не обрел этой страстной преданности Ясному Свету. Когда же она открыта, то обо всем этом йогин просто забывает.

Какие наслаждения? Какие привязанности? Какая сансара вообще? Когда ты сходишь с ума по Абсолюту, и для тебя больше ничего не существует. Какая гордость? Какие статусы и выяснения отношений? Все это забывается и оставляется. Такой йогин непрерывно опьянен этим божественным экстазом. Он танцует и поет в своей душе, и непрерывно созерцает абсолютное. Для него больше не существует никаких ограничений, человеческих привязанностей или ума. Он отбрасывает логику, писания. Живой Бог танцует в его сердце. Ему больше не нужны ни писания, ни логика, ни ссылки на теории пандитов и прочее. Он день за днем, секунду за секундой проживает эту тотальную поглощенность этим Великим Светом. Мир как таковой для него перестает существовать. Все находится в связи с этим Великим Светом.

«У меня была любовь только по отношению к Твоей священной милости. И у меня не было другой любви, не знаешь ли Ты?»

Однако здесь не должно быть компромиссов. Если у вас есть другая любовь — к желаниям, к своему «я», самоудовлетворению через эго и прочему, то ваша абсолютная любовь к изначальному «Я» никогда не будет тотальной, и вы не сможете обрести этот великий подарок – просветление. Любовь эта должна быть однонаправленной, бескомпромиссной. Другими словами, когда йогин видит другого человека, если он истинный йогин, ему и в голову не придет привязаться к нему, любить его как личность. Он любит его как Бога внутри. Если он ест прасад, ему и в голову не придет есть прасад просто так. Он наслаждается вкусом прасада, поскольку тело всегда наслаждается вкусом прасада, не отличным от Абсолюта. Ему в голову не придет просто так его есть ради удовлетворения низших потребностей. Что бы он ни увидел, он прозревает в этом Ясный Свет, и испытывает только эту любовь к Ясному Свету, а не к самим объектам. В нашей терминологии это означает все вводить в мандалу созерцания, все интегрировать с естественным состоянием.

«О единственный высший Бог, танцующий в домах истинной мудрости. О моя святая Мать! О мой святой Отец! О мой святой Гуру! Ты имеешь богатство милости. Ты моя опора и поддержка, от которого я завишу во всем, когда я думаю о тех людях, кто вдали от Тебя и не имеет никакой связи с Тобою, кто бы они не были, мой ум становится неподвижным и боится за них. Это хорошо известно Твоему священному уму, о мой Отец!

Со дня, когда я начал следовать за Тобой и понял, что Ты моя истинная мать, отец, благодетель, друг, счастье этого дня, о мой Отец, Ты можешь мне сказать, ушел ли я когда-нибудь в сторону даже в наименьшей мере по направлению к какой-то другой вещи?»

Даже будучи монахами, мы должны всегда быть очень тщательными, по много раз в день проверяя себя, не ушел ли я хоть чуть-чуть в сторону куда-либо по направлению к какой-то другой вещи? Если мы не открыли этот Ясный Свет, то мы просто проверяем свою внимательность, свою внутреннюю безупречность, которая проявляется во всем. И как только мы замечаем, что отклонились в сторону, мы должны приложить все усилия, чтобы восстановить эту прямую дорогу. Если вы почитаете далее тексты Рамалинги и других святых, то увидите, что святые очень часто ругают себя, и они говорят, что они самые последние люди на земле или грязнее собаки, что у них много недостатков и грехов. Если мы проанализируем их жизнь, то их духовная чистота была за пределами всего, однако, почему они так говорили? Потому что они очень бескомпромиссно относились к себе. И даже самое малейшее проявление тамаса, отклонение от связи считали большим отклонением и очень критично относились к себе. Обычно для мирского человека провести полгода в тамасе, а затем вступить на духовный путь снова, а потом опять пропустить полгода – это не является криминалом. Для неопытного послушника два месяца быть в бессознательности, а на третий месяц в ритрите во время саттипатханы восстановить ясность и снова проснуться – это тоже норма. Для монаха этот срок сокращается. К примеру, отвлечься на два-три часа во время интенсивного служения, а потом вспомнить: «О, куда мой ум ушел!», и раскаяться в этом. Для опытного монаха этот срок еще сокращается, до двух-трех минут, когда ум отвлекается, а затем снова непрерывно возвращается. Для высокого практика отвлечения не существует, но есть просто понижение и повышение ясности. Ум непрерывно находится в созерцании, однако есть моменты замутнения  и моменты глубокой ясности. И уже нет вопросов о том, что он допускает что-то недозволенное в поведении или, что он теряет осознанность. Таких вопросов вообще нет. Есть мельчайшие перепады ясности. И он чувствует это грехом. Он чувствует, что допущение даже мельчайшего понижения ясности, это отклонение от прямой дороги. Другими словами, если он вышел из медитации и потерял глубокое самадхи, то это для него критерий того, что он совершил падение. Это очень высокие стандарты. Однако у нас нет другого выхода, как постоянно замечать такие перепады сознания. И постоянно стремиться удерживать свой ум на Абсолюте.

«О мой полный милости, дарующий великую милость Святой Свет, Всемогущий Бог. Должен ли я описывать тебя как безграничное богатство милости? О моя пара глаз! О мой Бог! Как временный дождь с небес, также как сладкая амброзия от небожителей, моя великая Мать, которая породила меня. О мой Отец! Моя полная истинная мудрость, истинное знание! О мой доброжелающий Бог!»

Рамалинга не практиковал ни пранаямы ни мудры, ни асаны, также он не практиковал тантрические методы визуализации, призывания и прочее. В молодости он, принадлежал к семье шиваитов, следовал традиционной религии. Когда же он получил глубокий опыт за пределами двойственности, он отбросил все религиозные условности. И он говорил, что человечеству нужна единая религия, где нет каст, разделения на религии и прочее. За это его часто не любили брахманы. Следует понять, что Индия того времени была очень ортодоксальной страной. Практиковать йогу или тантру в России, это не то, что в Индии, где что ни дом – то храм, что не община – то секта. И религия стала частью общества, социума. И когда ей следуют люди с обычными умами, то всегда возникают разделения, гордость, препирания, претензии на то, что твоя религия лучше, чем другая и прочее.
Рамалинга, отбросив все эти условности, занимался одним созерцанием. И своим ученикам он рекомендовал медитировать на свет, находящийся в лампе. Если говорить, то это и есть сущность ануттара-тантры и лайя-йоги. По сути, созерцательное присутствие вне концепций, за пределами двойственных религий, медитация на свет – это самая сущностная часть нашего учения.

«Ты передал мне хорошую мудрость, и позволил мне петь для Тебя даже в молодом возрасте, когда еще ничего как следует не понималось и не анализировалось. В возрасте, когда дети выходят играть на улицу, прыгая на их маленьких ножках, в юном возрасте, когда ходят на улицу для игр, Ты обращался со мной как со взрослым. Ты благословил меня проявить интерес к славе Великой Милости и позволил мне составить гирлянду сладких слов и подносить их для Тебя, о мой Господь! Даже когда я был в очень юном возрасте, Ты милостливо благословил меня и позволил мне петь с поразительным чувством о Тебе временем песни подобной, мой Господь, и подобные другие слова. Возможно, это истинно реальный результат великого назначения, которое я нес. В очень юном возрасте, когда дети плачут, смеются и играют, Ты благословил меня петь для Тебя таким способом, который заставляет чувствовать спетое даже Великой Мудрости. И заставил меня вести жизнь милости – Шуддхи-санмарга.

Даже в возрасте, когда дети не знают, что они должны прикрывать некоторые части тела, ты взял меня под свою опеку и благословил меня. В очень юном невразумительном возрасте, когда дети не знают ничего, Ты взял меня под свою опеку. Ты благословил меня и заставил петь для Тебя приятные мелодии со сладкими прекрасными словами. Некоторые из его стихов описывают, что он был великим грешником, ищущим искупления, они были сочинены им из сострадания к тем грешным личностям, чтоб даже они имели надежду освободиться и искупить грехи через молитву к Богу.

О священный Великий Свет! Я знаю, среди моего класса, я наихудший человек в нашей семье, мои цели плохие, а мои качества злые. И я меньше, чем маленький червяк, рожденный в испражнениях».

Пока ваше эго не соприкоснулось с Ясным Светом, оно думает, что вы бог весть что. И когда оно думает что оно есть что-то важное, то оно конфликтует с другими, отстаивает свои права, борется за власть, имеет гордость, и прочее. Когда же оно соприкасается с Ясным Светом, то чувствует, что оно просто червяк. И каждый святой, соприкоснувшись с Ясным Светом, понимает, что его эго — это вот такой червяк. И до тех пор пока мы не отпустим себя и не почувствуем себя полностью беспомощными без этого Ясного Света, этот червяк будет мнить себя драконом или змеем. Но без Ясного Света он никто. И когда произойдет полная самоотдача и произойдет воссоединение нашего «я» с этим Ясным Светом, только тогда этот червяк станет вселенским драконом. Есть такая поговорка: «Увидев дохлую змею, ворона мнит себя Гарудой». Это Тибетская поговорка. Это означает, что когда мы видим людей менее интеллектуально развитых, чем мы, менее духовно продвинутых, то в нас появляется такая гордость. Это подобно тому, как ворона, видя мертвую змею, мнит себя Гарудой. Гаруда – это вселенская птица, которая носит Бога Вишну. В Лайя-йоге и в Ануттара-тантре — это символ недвойственности. Гаруда — это птица, которая рождается сразу взрослой, вылупляется из скорлупы и сразу начинает парить, не учась летать. Она побеждает змей. Это символ укрощения клеш. Ворона может стать Гарудой только тогда, когда она осознает полностью свое единство с Ясным Светом. До этого все просто ее самомнение и претензии.

«О священный Великий Свет! Я меньше, чем маленький червяк, рожденный в испражнениях. Я очень жестокосердный великий грешник. У меня был мстительный ум. Я грешник, поглощающий любую животную пищу. Я никогда не приближался и не воображал хороших вещей. Даже несчастная плохая собака смеется над моими плохими качествами. Я хуже, чем Дьявол в его природе. Я не знаю, почему я был рожден в этом мире».

Когда святой очищает свой ум, и все его самомнение уходит, и он созерцает Ясный Свет, он внезапно видит всю глупость своего отдельного «я». Внезапно все старые игры его эго в гордость, в привязанность, в самомнение видятся как клоунада. И он ясно это видит, а также то, что все тоже это видят и смеются над ним. Сам же он только сейчас начал это понимать. И ему кажется, что даже собака смеется над ним. Так это явно. Его эго, его привязанность, зацепленность за себя, самомнение, гордыня так видны. Ему становится просто стыдно. Это происходит, потому что перед этим Ясным Светом даже чистота богов — это не чистота без самого Ясного Света.

«Я не знаю никаких лекарств для лечения моих болезней. Я не знаю никакого драгоценного камня, чтобы получить облегчение, у меня нет мудрости, я не знаю свой судьбы, я не знаю условий существования, я не могу исправить себя. Я не знаю величия Бога и его милости. У меня нет знаний, как сделать что-нибудь хорошее».

И когда йогин обретает такое понимание, то единственное что его спасает, это его приверженность, его вера.

«Я не знаю великих качеств мудрого человека. Знаю ли я путь, как достичь дома мудрости, где мой Отец, Господь, танцует? Я не знаю, как описать даже путь, по которому я живу, как я могу войти в дом мудрости? Кому я могу рассказать все это? Что я должен делать? О, я не знаю ничего».

Лао Цзы как-то писал: «Все люди выглядят мудрыми и знающими, один я ничего не понимаю». Когда святой приближается к пониманию недвойственности, то его интеллект, который был так изощрен, пасует перед недвойственностью. И святой понимает, что интеллектуальные ухищрения здесь бесполезны. Он видит, что чем больше он приближается к Ясному Свету, тем больше он понимает, что он вообще ничего не знает. Потому что мы соприкасаемся  с великой бездной, с ужасающей тайной для эго и ума, с непостижимым и бесконечным. И знания самых великих махапандитов и даже богов, видьядхар, которые сами пишут сотни томов тантр – это ничто пред этим безграничным сознанием. Поэтому в Упанишадах говорится: «Тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, еще не знает». Поэтому даже когда святой говорит о чем-либо или говорит, что он знает нечто, это его игра слов (вахара-вачана). Он это говорит, подразумевая, что он ничего не знает, и что он ничего не говорит. Однако только на поверхностном уровне для других людей, общаясь с их умами, он говорит таким образом. Когда же его ум соприкасается с великим источником, здесь исключено любое логическое познание.

Сон Чоль Сыним по этому поводу говорил: «Я никак не пойму тех дураков, которые утверждают, что они что-то знают». Сон Чоль Сыним десять лет просидел в пещере непрерывно в медитации, в самадхи, достигнув высшего пробуждения. И он в полной мере понял это, что ум никогда ничего не знает от абсолютном великом «Я». Ум просто не может постичь его. Тем не менее, постижение происходит через переживание. Когда святой выходит из самадхи, он видит, что его переживания настолько запредельны, что говорить о нем языком, это все равно, что экскаватором пытаться вылепить скульптуру Сикстинской мадонны, к примеру, или Венеры Милосской. И некоторые отказываются даже говорить об этом, просто живя всю остальную жизнь в молчании, или просто говоря всякие нечленораздельные безумства.

К примеру, Будда после просветления отказывался говорить и проповедовать до тех пор, пока Брахма и другие боги не снизошли и не начали его просить, чтобы он вращал колесо Дхармы. Будда отвечал так: «Слишком велика, слишком непостижима и запредельна Дхарма. Если я начну говорить, люди не поймут ее, люди привяжутся к словам и упустят Дхарму. Поэтому я буду оставаться в молчании. Но поскольку Брахма и другие боги просили, он все-таки начал говорить. Однако он всегда говорил: «То, что я говорю, не есть истина. Это вахара-вачана, общепринятая речь, намек, палец, указывающий на луну. Вы не должны привязываться к моим словам». Это так. Вы никогда не должны привязываться к словам и объяснениям, хотя они очень помогают. Если вы поймете их неправильно, буквально, они могут стать очередной фиксацией, привязанностью. Поэтому когда Гуру говорит с вами, он всегда говорит, не говоря. Тогда у вас есть единственный выход – слушать не слыша.

«О истинный высший Господь! Я не знаю пути, в котором, если я что-то делаю, то я смогу заставить Тебя сжалиться надо мной и даровать твою милость. У меня нет никого, кто может указать мне путь. И если я останусь жить таким образом, что я должен делать?»

Когда мы приближаемся к неконцептуальному, недвойственному,  непостижимому и бесконечному, мы чувствуем, что все дороги потеряны, и все наши знания только приблизительны, они только намекают на это. И что нет какого-то однозначного, конкретно указанного пути, что нам придется это постигать собственным опытом. И только если у нас есть наставления Гуру, которые касаются не интеллекта, а чего-то большего, и глубокое понимание тонких учений, великая решимость, мы можем сделать этот великий прыжок.

«Когда бы я не был счастлив, я чувствовал счастье, только думая о Твоих великих качествах Бога. Когда бы слезы ни падали с моих глаз, я чувствовал мысли о Твоей милости. Когда бы я ни просвещал запутанное и обеспокоенное состояние ума тех, кто ко мне приходил, я просвещал их замешательство и беспокойство, только говоря о Твоих великих качествах и милости. Я не помню, чтобы я делал что-либо еще. Нужно ли мне говорить Тебе все это? Твой святой ум все это знает».

Когда бы я ни был счастлив,  — говорит Рамалинга, — я чувствовал счастье, только думая о Твоей природе». Есть такая поговорка: «Когда я весел и здоров, я пою песенки. Когда я попадаю в какую-нибудь переделку или страдаю, я вспоминаю о Трех Драгоценностях.

Когда йогин испытывает переживание радости, счастья, он боится его испытывать без объединения с истинным источником. Он думает так: «Мне не нужна эта радость, если она в двойственности, если она обусловлена чем-то внешним, поверхностным. Такой радости мне не надо». Он думает так: «Лучше в аду, но с Абсолютом, чем на небесах, но без него». Говорят, что человеческое рождение драгоценнее, чем рождение богами страсти, потому что многие  из богов страсти увязли в радости без Абсолюта. Это сильное переживание, поэтому объединить его с созерцанием труднее, чем людям, поскольку в мире людей радостей меньше. Однако истинный йогин никогда не разменивается на маленькие радости, чтобы отвлекаться от видения недвойственности. Рамалинга говорил, что он устранял запутанное и обеспокоенное состояние ума, только медитируя на абсолютные качества. Он устранял эти состояния и в умах других.    Пока мы не открыли это великое, то наши умы запутаны и обеспокоены, мы словно блуждаем во тьме, словно спим наяву, словно не можем выбраться из лабиринта своих мыслей, мы словно муха, которая летает вокруг банки, а вкуса меда не может попробовать. И мы пытаемся сделать что-то. Но чем судорожней и хаотичнее мы пытаемся что-то сделать, тем дальше мы от этого уходим. Если же наш ум правильно направлен, это решается в одно мгновение. Это дело одного мгновения – войти в правильное состояние. Мы говорим, что сущность и корень учения – пребывание в естественном состоянии. Это вы наверное и во сне можете вспомнить. А что есть естественное состояние? Я могу сказать, что это предельно расширенное состояние, подобное бесконечному пространству. Поэтому тот, кто пребывает в медитативном сознании, всегда чувствует себя расслабленным и расширенным, словно внутри него тысячи галактик. Он всегда раскрепощен, его тело расслаблено, а ум отпущен в великую свободу, он чувствует себя пронизывающим все направления. Когда так чувствуешь непрерывно, и это стало твоей природой, это называют уверенностью в естественном состоянии. Когда можешь это чувствовать не только сидя в ритрите, но и когда моешь посуду или ходишь, то ты очень близок к Богу. Потому что Бог — это не философия, из-за которой спорят пандиты, и это не изображения на картинках, из-за которых ссорятся верующие. И это не имена и названия.

Когда мы так созерцаем, можно сказать, мы воочию видим Бога. Однако когда мы его видим, нет видящего, потому что никто не может увидеть Бога. Мы можем только устранить себя, и тогда он проявится. Видеть Бога – это значит быть Богом. Если ты видишь Бога, и он отличен от тебя, то это не Бог. Если есть ты, который что-то видит, тогда то, что ты видишь, это не Бог. Это очередная пелена на твоих глазах. Чтобы увидеть Бога, ты должен исчезнуть. Должен исчезнуть видящий и процесс видения с усилием. Поэтому когда мы пребываем такими расширенными до беспредельности и расслабленными, это видение возникает самопроизвольно. Все замешательство и беспокойство уходит. Даже когда мы выполняем техники, без чего не обойтись вначале, какая-то часть ума всегда должна быть расширенной и должна осознавать это великое пространство.

В Буддизме нет понятия бога, есть понятия: «нирвана» или «природа ума» ( в Буддизме Тхеравады), «Светоносная Ясность», «Прабхасвара Читта», «Шунья» – Пустота (в Буддизме Махаяны), «Всевышний»(в Тибетском буддизме высших колесниц). Фактически высшая колесница тибетского буддизма и Адвайта-веданта сливаются. Это одно и то же. В Адвайте есть понятие Абсолюта, Брахмана. В Тантре, в зависимости от школы, бог это или Шива, или Великая Мать, Кали — у шактов, или Вишну — у вайшнавов. Это все метафоры. Слова, указывающие на единое пространство ума. В Лайя-йоге мы говорим Праджняна – природа ума. Однако когда кто-то попросит определить природу ума, скорее всего ответа он не дождется словесного. Потому что мы следуем наставлениям Сарахи. Пытаться словами объяснить природу ума, все равно, что сердить гремучую змею. Если у вас хорошее настроение, вы можете сказать, например, что бог – это рогатый кролик. Если у тебя нет определенного уровня осознанности, то ты не поймешь. Вы можете переживать это, но никогда не сможете объяснить адекватно словами. Потому, что там, где есть это переживание, интеллект и субъект не выживают.

«Принимая пищу, сливаясь с Тобой и становясь счастливым, засыпая и пробуждаясь, осознавая мирской опыт, становясь счастливым после обдумывания, изучения всего, что нужно знать и впадения в глубокую продолжительную любовь у меня не было никакого другого переживания, кроме Тебя. Здесь нет ни одного указания. Даже раз на делание чего-то по моей воле и разумению без Тебя. Твой сияющий святой ум знает все это. Нужно ли мне говорить так часто Тебе об этом?»

Когда наш ум неопытный, его очаровывают разные вещи, материальные или тонкие. Когда он утверждается в созерцании, его не очаровывает ничего кроме Ясного Света. Созерцая его, ум поглощается день и ночь, наблюдая Ясный Свет. Это подобно тому, как если человек жил в своей маленькой деревне и у него были маленькие заботы. Внезапно его привели в высшее общество, в элиту, у него полностью сменилось мировоззрение, он начал мыслить масштабно. Ему даже не хочется возвращаться к своим старым маленьким заботам. Таким же образом пока исконный Ясный Свет не раскрыт, ум по неопытности соблазняется. Он не знает, какое величие несет этот Ясный Свет. Когда же Ясный Свет видится прямо, ум не может на что-либо отклоняться.

«Могу ли я забыть Тебя, когда я никогда не знал как можно забыть о Тебе. Если я забуду Тебя, я умру. Я не смогу вынести даже и секунды. И это обещание для Тебя».

Все замешательство, неведение, тупость, желания проистекают из-за того, что ум не знает, куда направить себя. И он разъединен с Абсолютным источником. В начале наши переживания очень зависят от энергии. Если наша энергия нечистая или каналы узкие и загрязненные, то мы не можем удерживать ум на Абсолюте. И тогда ум становится подобным собаке, которую тянет то в одну сторону, то в другую, но, по сути, она сама не знает, чего хочет. Когда же наша ясность и духовная чистота увеличиваются, мы находим огромную радость в простом пребывании в естественном состоянии ума, который созерцает непрерывно Ясный Свет. Вначале мы можем думать, что мы созерцаем Ясный Свет, однако, скорее всего это будет только подобие, некоторая ясность. Чтобы по-настоящему к нему приблизиться должен произойти полный переворот в ценностях, в чувстве «я». Когда эго приближается к Ясному Свету, оно дрожит, чувствуя, что кому-то из двух придется отойти на второй план, и оно знает кому, если это искреннее стремление. До тех пор пока мы не приблизились к Ясному Свету, мы будем сильно искушаемы разными вещами. Только неопытный практик не знает об этом. Это могут быть переживания в медитации и помехи и препятствия от духов, болезни, сомнения, уныния, страдания. А если много заслуг, то наоборот — гордость, самомнение, чувство, что ты выше других, опыты, видения богов, святых, сиддхов или духов, которых принимаешь за богов, и которые говорят тебе на ухо что-нибудь, с которыми хочется разговаривать, слушать то, что они предсказывают и прочее. Все это возникает в уме йогина. Когда же ум прикипает к Ясному Свету, все это исчезает. Есть только великая непостижимая радость. Нужна очень большая вера и решимость, чтобы преодолеть все соблазны и препятствия. Соблазны сильны, когда вы невнимательны, когда ум разболтан, рассеян, когда вы не бережете себя, говорите много, ходите неосторожно, смотрите хаотичным взором, думаете вразброс. Тогда то тонкое, что держало нас близко к Ясному Свету уходит, и ум становится грубым из-за нашей неосторожности. Здесь и есть соблазны, которые только и ждут, чтобы наша тонкая часть заснула. Это факт, что когда вы слишком увлеченно занимаетесь чем-то, то сразу возрастают резкие энергии и проявления кармы. А когда вы лучше созерцаете, то без труда можно видеть все колебания ума и успевать их самоосвобождать.

«Много раз я забывал о моем теле, моей душе, моих чувствах, и обо всем этом мире, но я не помню, чтобы я забывал о Тебе. У меня нет никаких желаний, кроме как достигнуть Тебя. Я не буду желать получить ничего другого, кроме Твоей милости. Мне не нравится думать ни о чем другом, как только о Твоей славной милости».

Когда мы думаем о чем-либо другом, наш ум сжимается, и мы теряем ощущение, подобное расширенному пространству, тогда ум грубеет. Считается, что когда возникают соблазны или мысли одолевают, йогин должен резко прервать такой поток мыслей, а в особых случаях сильного гнева или испуга выкрикнуть слог «Пхат». Однако его не следует кричать слишком уж часто, поскольку это разновидность гневной мантры. Считается, что она может причинить вред мелким духам. Или вместо этого можно просто резко выдохнуть, крикнув «Ха» или «Хей». Так поток двойственного мышления прерывается, и мы на некоторое время сами себе делаем прямое введение, возвращаясь к расширенному состоянию.

Было два учителя. Один был мастером йоги тепла, второй – мастером йоги сновидений. Сначала они дружили между собой, затем их взгляды разошлись в философии и они жили раздельно. И один мастер построил ступу, очень красивую. Из далеких деревень приходили посмотреть на нее. Другой мастер очень хотел взглянуть на эту ступу, но знал, что если он придет в эту деревню, его подымут на смех. Будучи мастером йоги сновидений, он решил посетить ее в теле сновидения. Однако когда он приблизился, то мастер Йоги тепла и переноса сознания увидел его силой ясновидения и резко выкрикнул слог: «Пхат». Тогда его в сновидении отбросило обратно в свою постель. В течение двух недель он каждый день пытался в теле сновидения прийти и посмотреть на ступу. И каждый день его отбрасывало этим слогом, и он не понимал в чем дело, поскольку такого никогда не было. Только потом мастер переноса сознания и йоги тепла пустил слух, что этот мастер шпионит во сне. И он прекратил свои попытки.

Когда вы практикуете пять янтр лайя-йоги, со временем вы становитесь искусным в какой-нибудь одной или двух техниках, которые лучше всего у вас получаются. Те, у кого хорошая поза лотоса и большая задержка дыхания быстро реализуются через Шакти янтру, Кундалини йогу. Те, у кого развиваются видения, будут иметь успех в Джьоти йоге. Те, у кого высокий интеллект и имеют склад джняни, будут иметь успех в созерцании. Однако когда вы раскрываете единое пространство, то видите все методы включенными в это единое пространство, вы видите, что практика очень проста, она проще, чем кажется. Заключается она в том, чтобы постоянно быть в расширенном состоянии сознания, расслабляться все больше и отдаваться ему, не цепляться за свое маленькое сжатое «я.